АБУЛИЯ (СИ)

— Котенька, ты что? Болит? — лицемерно посочувствовал Волька, прицеливаясь заново, пыхтя, царапаясь и слюнявя Костино ухо. Костя взвыл еще громче, теперь по-настоящему испугавшись неловких движений партнера. Он извернулся ужом и схватил Вольку за горло:

— Ты мужиков когда-нибудь трахал, чудовище? — ласково спросил он.

— Ага! — радостно кивнул Волька, пребывая в невменяемом состоянии и даже под угрозой смерти не отпуская его задницу, вцепившись двумя руками.

— Так что же ты творишь, сволочь любимая? — иронично спросил Костик.

— Прости, прости, дорогой — нервы… то-се… мне, правда, так жалко, так жалко! — бормотал Волька, потираясь об него, как кот.

— Я вижу, как тебе жалко, — Костя обвиняющее ткнул пальцем в крепко стоящий Волькин член. — Короче, ложись.

Волька обижено надулся:

— Ты же обещал!

— Мужик сказал — мужик сделал! — буркнул Костя и, матерясь, как сапожник, принялся доказывать, что он таки мужик, садясь на Вольку сверху и пытаясь пропихнуть в себя ливерную колбасу, по недоразумению называвшуюся членом. И когда весь в поту, исцарапанный в хлам обезумевшим от привалившего счастья Волькой, он, наконец, с муками впихнул в себя самый кончик, ночную тишину прорезал жуткий крик.

— Это что было?! — всполошился Костя и уже собирался соскочить с темы, то есть с члена, но бдительный Волька уцепился в его булки как клещ.

— Там госпожа Аглая, она разберется, — успокаивающе сказал он и коварно поддал бедрами, отвлекая бдительного Костю.

— А вдруг ей помощь нужна? — возмутился Костя то ли от неджентльменского поведения Вольки, то ли от мучительно распирающего чувства… нет не ответственности, короче, член у Вольки был не маленьким.

— Когда воительницы вступают в бой, лучше не вмешиваться.

— Но ведь она там совсем одна ночью… — не сдавался Костя, как-то не вдохновляла его перспектива остаться в стороне, когда госпожа в опасности. И потом будет ли еще возможности избавиться от непрошеного гостя в жопе, которая подозрительно занемела. А перед этим пекла, как зараза, как будто в масло добавили острого перцу.

— Именно поэтому, — Волька воодушевляющее похлопал Костика по попе, мол, чего остановился. — В темноте еще попадешь ей под горячую руку и получишь люлей. И вообще — это невежливо — сомневаться в доблести и отваге госпожи, может и обидеться…. Ой!

В это время со двора раздался жуткий грохот.

— Пожалуй ты прав… — Волька попытался встать, но Костя сделавший к тому времени пару робких движений, с перепуга насадился полностью. Волька попытался освободить свой член, и именно это время Костя выбрал, чтобы протяжно застонать.

— Костя, что с тобой? — Волька испуганно посмотрел на него, но Костя простонал еще раз и охотник все понял. — Без нас, так без нас…

Поэтому когда с улицы раздался треск и маты, а потом вой и снова маты, на них уже никто не обращал внимания. Зачем же еще существуют в этом мире грозные воительницы и непобедимые богатырши, как не для того, чтобы подарить своим верным слугам немножко возможностей для счастья!

Когда шум стих, ночную темень разрезал новый вопль:

— Волька, ты что уснул! А как же я? Вставай, ссуко. А впрочем, спи, дорогой… Я все сделаю сам, трам-пам-пам…

Тем временем на улице.

— Молоденькая и свеженькая красотулька — все, как я люблю…

Аглаечка не успела и глазом моргнуть, как оказалась в плену рук Яшенькиного папочки, и получила от него жаркий (в прямом смысле слова!) поцелуй.

— Эй, дяденька, вы чего? — возмутилась она, пытаясь освободиться, но дракон держал крепко ее руки, заведенные за голову, лишь одной своей лапищей, в то время, когда другая исследовала грудь и задирала подол короткой кожаной юбочки. А потом, вконец обнаглев, полезла в Аглаечкины трусики.

— И нетронутая — какая находка! — радостно объявил дракон.

— А ничего, что я — против! — заорала Аглаечка.

— Главное я — за! — дракон с удовольствием взглянув на раскрасневшееся лицо Аглаечки. — Я обычно не очень люблю дочерей этого мира, толстокожих и грубых, но такая красотка — это чистый бриллиант. Нет — розочка с бархатными лепестками, — мурлыкал дракон, безжалостно сминая эти самые лепестки. Аглаечка взвыла от собственной беспомощности. Дракон рассердился. — Потом — я не насильник. Вот увидишь — тебе понравиться и еще сама будешь просить о продолжении!

— А той корове, которую ты трахнул и сожрал, — ей тоже понравилось? — спросила она, глотая слезы злости.

Дракон ничуть не смутился:

— Она так просительно смотрела своими большими, печальными глазами — я не смог отказать!

Аглаечка извернулась и как следует его пнула.

— Да-да, сопротивляйся, детка, меня это так заводит, — одобрительно хохотнул дракон.

— Я чувствую, — прошипела Аглаечка, когда толстая липкая змея, коснулась ее именно там, куда всяким змеям хода не было. — Отпусти меня немедленно!

— Ни за что! Чтобы ты жалела потом всю оставшуюся жизнь о возможности познать неземную любовь?

— Да у нас скоро не останется тех, кто эту любовь еще не познал, мерзкое чудовище, поимевшее все, что шевелится.