АБУЛИЯ (СИ)

— Я не хочу, — сказал он тихо. — Я не нравился тебе никогда, Краут.

Краут хохотнул:

— Мне никогда не нравились слабаки. А ты — особенно: жалкий слюнтяй, преданно поедающий меня глазами, и струсивший, как только потребовалось доказать свою любовь. Теперь, когда от меня отказался мой род и я лишился всего — из-за тебя, твоей трусости — мне достаточно того, что это не нравиться тебе, чтобы испытать удовлетворение.

И правда, Кэсси чувствовал его возбуждение, свидетельство которого уперлось ему в зад. Он оглянулся. Краут с покрасневшим и потным лицом надрачивал свой член, предвкушая Кэссино унижение. По-прежнему никто не обращал внимания на то, что происходит, хотя чахлый офисный фикус был плохой ширмой для происходящего.

— А мой род не отказался от меня, — сказал Кэсси уже нормальным голосом. Он сжал руки в кулаки, и лед, сковывающий его волю, окончательно треснул, рассыпавшись миллионом осколков.

— Презренные лавочники, какие у них представления о чести! — высокомерно заявил Краут, не подозревая, что с Кэсси происходит что-то необыкновенное, и пребывая в раздумьях, не навредит ли себе, войдя в него без смазки.

— Более твоего, трус, — Кэсси развернулся и дал Крауту пощечину, попутно зацепив своим допотопным антимагическим браслетом его губу. Кровь закапала на рубашку, и Краут ошеломленно замер.

— Ты бросил Мелани одну с драконом, разве так поступают герои? — Кэсси, пользуясь заминкой, натянул брюки и с удивлением обнаружил, что все пялятся на них — Краут совсем потерял контроль над ситуацией. Раздались охи, а потом редкие смешки: eго бывший муж стоял с расстегнутыми штанами, вывалившимся и опавшим членом.

— А у нашего нового директора агрегат — о-го-го, — хихикнул кто-то из друзей Кэсси. — Жалко, что не рабочий, ребята!

Красный от злости Краут обернулся к Кэсси, но лишь услышал звонко тренькнувший лифт и шум спускающейся кабинки.

— Разойдитесь немедленно! — закричал он, пытаясь быстро привести себя в порядок, его голос дрогнул, и фраза прозвучала жалко.

— Так уже расходимся, сэр! — заверили его сотрудники, но лица у них были глумливые: пожалуй, только сейчас до них дошло — нет больше жутких двойр. И сколько «приятных» моментов может организовать коллектив слабеньких, но дружных магов нелюбимому начальству. Поэтому, когда Краут бросился ко второму лифту, его шнурки «случайно» развязались и он растянулся во весь рост перед вышедшей из лифта Аглаечкой.

Аглаечка опешила — все же не часто к ее ногам падают столь роскошные мужчины, но помогла подняться разъяренному Крауту, который, неблагодарно оттолкнув ее руку, рванул было к лифту.

— Не спешите, любезный, — остановила его Аглаечка ледяным тоном. — Не вы ли бывший муж моего жениха Кэсси Кесслера?

Краут замер и обернулся, а Аглаечка не отводила изучающего взгляда от его разбитой губы и расхристанного вида:

— Так, где же Кэсси, уважаемый Краут? — угрожающе спросила она.

— Домой пошел! Вот этот его обидел, — наябедничали Кэссины сослуживцы, которые не думали расходиться и вовсю разглядывали Аглаечку: когда еще увидишь в офисе двухметровую даму, да еще и с мечом на поясе, приехавшую на лифте.

Краут быстро взял себя в руки:

— Произошло небольшое недоразумение, госпожа, — заверил он Аглаечку. — Я могу вас сопроводить к Кэсси домой и все объяснить по дороге.

— Вам определенно придется многое объяснить мне, Краут, — строго заявила Аглаечка и подтолкнула директора к лифту.

Тем временем Кэсси, с тоской взглянув на предупреждение «Телепортация в черте города строго воспрещена», отправился домой на трамвайчике. Его магические путы даже не давали возможности хоть раз нарушить закон и эффектно хлопнуть дверью.

— Чего это ты посреди рабочего дня прохлаждаешься? — рыкнула мамочка: — А, ладно, — она выглядела непривычно довольной и потащила его в зал, где размещался видавший виды переговорник. — Наконец-то дождались!

Кэсси почувствовал, что жизнь готовит ему новые испытания, и не ошибся — мамочка нашла ему жену, и не абы какую — настоящую героиню недавней войны с двойрами.

— Подумать только, госпожа Антония, наконец, решилась на брак! — восхищались родственники, собравшиеся поприсутствовать на представлении «счастливого» жениха невесте.

— Мама, разве это не твоя троюродная сестра? Она же твоя ровесница… — заныл Кэсси, почувствовав себя мышью в мышеловке.

— Так я, по-твоему — старая?! Ах, ты — неблагодарный! — возмутилась мамочка, но бить в этот раз не стала, чтоб не испортить товарный вид жениха.