АБУЛИЯ (СИ)

— Я заметил. А именно — как нашу Доминику ели глазами эти нехотуны. Куда уже хуже? Вот увидишь, сегодня нас отправят домой, Доминика и Теодор вернутся в город, и мы снова ни при делах. Мне надоело шляться под гарнизоном, как побирушка, выпрашивая толику внимания. Хватит, пойдем!

И близнецы решительно направились к комнате, где отдыхали Доминика и Теодор. Конечно, дверь оказалась заперта, а вид разъяренного полуголого Теодора, выскочившего на бешеный стук в двери, говорил о том, что отдых проходит продуктивно.

— С чем пришли? — прошипел он. — Массаж, водичка, стишки почитать?

— Поебаться! — рыкнул Дэви, и, пока шериф не опомнился от наглости посетителей, проник с братом в комнату.

— Дорогой, а давай не будем их выгонять? — умоляюще попросила Доминика, не спешащая прикрыть свои прелести. При виде такой откровенной картины близнецы засмущались и засомневались в своей решимости, но тут путь им преградил уже Теодор:

— Ну-ну, ебыри, что же так быстро? И чаю не попьете?

Амрис и Дэви решительно начали раздеваться. Да, лучшим вариантом, было выставить их голыми за дверь, чтоб остыли, и посмеяться потом с женой над незадачливыми и неумелыми ухажерами. Теодор так и подумал. Но… не смог. Вместо этого потрогал загрубевшей от меча рукой нежную щечку Амриса, а другая сама собой опустилась и обхватила попку Дэви.

— Дорогой, не жадничай!

Теодор подхватил братьев и опустил их на кровать рядом со смеющейся Доминикой.

— Мои котятки, — ласково сказала она. — Да не дрожите так, все будет хорошо.

И конечно было очень хорошо и жарко, и сладко. «Ну что же мы раньше не решались? Это все ты, и твоя глупая ревность…» — «Твоя ревность, дорогая». Близнецы тем временем крепко спали под привычную перепалку супругов.

***

— Блин, сколько можно лажать? — Костя занимался самобичеванием под сочувственным взглядом Вольки, пока тому не надоело. Ведь наказать можно другим, более приятным способом. После наказания Костя выглядел смирившимся и удовлетворенным:

— Я ничего не хочу сказать, но, похоже, смена ролей напрашивается в наших отношениях, — буркнул он.

«Помечтай», — подумал Волька, а вслух сказал:

— Конечно, дорогой. Равноправие — залог крепких отношений, — и собственнически потискал Костину жопу.

***

— Я готова! — сообщила Аглаечка. — Что нужно делать?

— Да ничего особенного, — усмехнулся колдун. — Читай эту книгу.

Яша откорректировал акт приобщения к магической силе, слизнув и сожрав запретную книжонку прямо с Аглаечкиных рук.

— Яша, — укоризненно заметила Аглая, — Это папочкин букварь, я его наизусть знаю. Но только теперь понимаю, почему он просил не читать его вслух. Никогда, ни одного слова!

Колдун довольно засмеялся: Артурчик сам себе яму выкопал!

— И этого хватит? — спросила Аглаечка.

— Ну, еще с десяток лет упражняться в умении управлять магическими потоками. Подождешь? — ехидно заметил колдун.

Аглаечка покачала головой и начала произносить слова злополучного тарабарского языка под жалобный вой Яши, который всполошил весь замок.

Сначала ничего не происходило, но вскоре неизвестная сила сначала хорошо зарядила ей под дых, а потом выбросила в портал меж мирами. Яша рванул следом.

Аглаечка открыла глаза.

— Где я? — спросила она у Яши, перекрикивая жуткий шум, скрежет и визг адских механизмов посреди улицы, заросшей серыми башнями, вершины которых терялись в облаках.

========== Часть 14 ==========

Конечно же, это был мир Кэсси, его город и даже та самая кофейня на углу, в которой Аглаечка в свой первый визит ждала жениха, пока он разузнавал о судьбе родни. Тогда, мрачно помешивая в вазочке подтаявшее мороженое, Аглаечка с удивлением пялилась на табличку «Публичные жертвоприношения запрещены, штраф — 100 кредитов», а персонал свистел и улюлюкал — по визору объявляли об изгнании двойр.

Штрафы! Она подскочила с проезжей части и мигом бросилась к обменнику, но, естественно, не успела: к ней прилетели сразу две магические квитанции — розовая и желтая.

— Штраф за выгул драконов без намордников?! — возмутилась Аглаечка вслух. — Да это ваш национальный герой, тупицы!

Такая экспрессия была вознаграждена еще одной бумажкой, на этот раз голубой — за ругательства в публичном месте. К счастью, обменник был открыт, и Аглаечка обзавелась карточкой с кругленькой суммой на ней: серебристые монетки ее родины ценились достаточно высоко по местному курсу. Оплатив штрафы, Аглаечка с опаской зашла в знакомое кафе с единственной целью — расспросить о Кэсси, чей офис был где-то неподалеку.

— Рады, вас видеть, прекрасная госпожа, — любезно поприветствовали ее на рецепшене.

Аглаечка удивилась:

— В мой последний визит по вашей жалобе меня оштрафовали за неэстетичный вид, с чего бы это я стала теперь «прекрасной»?

Служащий ничуть не смутился:

— О, вы также прекрасны, как те кусочки платины, которыми вы изволили заплатить за мороженное. Не хотите ли еще?

Аглаечка подумала: оскорбляться или нет, но почему-то тревога за Кэсси возросла в разы, и она решила, что такие мелочи не стоят внимания:

— Пожалуй, откажусь. Я ищу Кэсси, молодого человека, с которым была здесь в прошлый раз.