Абы не в пекло (СИ)

Мы с Учителем не заставили себя долго упрашивать. Тотчас же над нашими головами рявкнула пушка, шрапнель посекла первые шеренги ангелов в лапшу, а остальные обрушились на нас. Пока Химик заряжал, Старшина, Учитель и я преградили врагам дорогу. Словно какой-то вихрь подхватил меня, потащил за собой, хотя я изо всех сил работал мечом.

— Держитесь! — орал Химик. — Сейчас я их!

Грохнул взрыв, всё вокруг заволокло жёлтым дымом. Ангелы, чихая и кашляя, побежали кто куда.

— А ты думал — я тебя от драки оберегаю?! — прогрохотал Старшина, появляясь из дыма и разбивая кастетом ангельскую голову. — Тут наоборот самое пекло! Химик, заряжай!

Но в этом уже не было необходимости: ангелы спешно покидали поле боя. С визгом и дудением в трубы они хаотично скрывались в облаках.

— Наука — великая вещь, — сообщил нам Химик, отирая копоть со щёк.

Старшина похлопал его по плечу.

Вернулись наши. Они так и шли — клином, но выглядели довольно потрёпаными. Кое у кого даже конечностей недоставало; все головы, к счастью, торчали на местах.

Химик кивнул мне с Учителем на артиллерию. Мы взяли пушку с катапультой и потащили в общежитие. По дороге Старшина тронул меня за локоть.

— Как ты думаешь, — спросил он, — что преподавал Учитель?

Вышеназванный наш сослуживец был высок, худ, с залысинами на лбу и волосами, падающими на плечи. Более всего он напоминал мне Паганеля без очков.

— Географию, — ответил я.

— Бой на мечах, — поправил меня Старшина. — Он в этом отношении, наверное, лучший в Отделе.

В спортзале устроили лазарет. Один тип из группы Герцога с позывным Коновал пришивал отсечённые руки, а Ирокез, тоже сведущий в целительстве, сращивал раны попроще.

Старшина ходил между ранеными, заботливо оглядывая каждого, разговаривал, хлопал по плечам, рассказывал анекдоты.

Я вернулся на свой пост, а оттуда увидел чертей, полукольцом приближавшихся к общежитию. Мне подумалось, что эти тоже хотят драться, однако они оказались мирными торговцами. Черти несли самогон, спирт и ящики с водкой.

Я вышел на порог и строго спросил:

— Чего надо?

— Вот, — ответил ближайший ко мне чёрт, указывая на лежавшее у него под копытами ангельское перо.

— Старшина!!! — не своим голосом заорал я, опасаясь продешевить.

На мой зов также прибежали некоторые уцелевшие сотрудники Отдела. И пошла торговля! Одна бутылка хорошей водки менялась на три ангельских пера, а за целое крыло давали десять литров самогона.

Мы едва успевали заносить жидкие трофеи в спортзал, к большому воодушевлению раненых и увечных.

Хоть черти и жульничали, но мы натягали в общежитие столько водки, что просто глаза разбегались.

— Отдел, слушай мою команду! — заговорил Старшина. — Объявляю всем благодарность! С каждого стираю по двадцать пять чёрных меток! Не знаю, что с нами будет дальше, возможно нас расформируют! Ну а пока Отдел существует, давайте выпьем за победу!

Руки воинов потянулись к бутылкам и стаканам. А я пробрался к Старшине и тихонько спросил:

— А зачем нам допускать расформирование Отдела?

— Молчи, молодой. Твоего мнения никто не спросит.

— Тогда надо высказать его без спроса. Лучшая защита — нападение.

— Ты на что намекаешь?

— Надо срочно сходить к апостолу.

— Молодой, по-моему, у тебя с головой не всё в порядке. Нам наоборот надо держаться от апостола подальше.

— Старшина, я, кажется, раскусил психологию апостола. У него прав тот, кто первый пожаловался. Так зачем нам давать преимущество ангелам?

Старшина некоторое время ошарашено смотрел на меня, а затем ответил:

— Ну, смотри у меня, психолог. Если что не так, я тебя в порошок сотру. Учитель, подмени молодого на дежурстве, он идёт со мной.

* * *

У апостола находился тот самый серафим-полковник. Левая половина его физиономии превратилась в сплошной кровоподтёк, вместо глаза осталась узкая щёлочка. Старшина, не без удовольствия глянув на дело рук своих, обратился к апостолу.

Он говорил о том, что полчища ангелов напали на ни в чём не повинных сотрудников Отдела, ратующих за правду. Сегодня мы сумели защитить себя в неравном бою, но что будет дальше? И не следует ли расценивать это нападение как потворство нечистой силе?

Серафим пытался возразить, но я отпихнул его в сторону, а апостолу открыть рот не дал сам Старшина.

До каких пор, спрашивал он, будет продолжаться подобное отношение ангелов к его людям? Чем мы провинились? Уж не тем ли, что уничтожили массу упырей, вовкулаков и мертвецов, восставших из могил? Ясное дело, ангелы нам завидуют, ведь они на наших должностях не справлялись.

В этом месте мне опять пришлось отпихивать серафима в сторону.

И какого дьявола, недоумевал Старшина, специалисты Отдела не могут появиться на небесах без того, чтобы к ним тотчас же не прицепился патруль? Не лучше ли в таком случае вовсе нас расформировать?

Голос Старшины гремел негодованием и разносился по всей небесной канцелярии.

Апостол кивком головы выгнал серафима из кабинета и ответил:

— Вы слишком горячитесь.

— А вы бы не горячились на моём месте?

— Вот этот ваш подчинённый обещал мне никогда больше не драться с ангелами.

— Он и не дрался. Молодой защищал меня, своего прямого начальника.