Аччелерандо

Ангелами или простыми паразитами? – задается он про себя вопросом и вздыхает. Половина его апгрейдов недоступна – настолько устарели, что храмовые конструкторы не стали утруждаться ни их репликацией, ни даже воссозданием сред эмулирования, где они могли бы запуститься. Ну а все остальное – вполне ортодоксально-человеческое. Мужское естество – со всеми прикладными и вытекающими. Не все изменилось – лишь важнейшее. Страшная и смешная вместе с тем мысль, полная темной иронии. Вот он, голый, как в тот день, когда родился – только что воссозданный, фактически освобожденный от цикла пробуждения-переживания-сброса в храме истории, – стоит на пороге постчеловеческой цивилизации, столь возмутительно богатой и могущественной, что ее насельники могут строить дружественные млекопитающим среды обитания, напоминающие произведения искусства в криогенных глубинах космоса. Только вот он беден, вся эта формация бедна, и иначе просто быть не может, ведь она – всего лишь свалка для отщепенцев, сравнимых в развитии с австралопитеками на фоне других обитателей сингулярности. Этот дивный новый мир Дурного Семени устроен так, что люди старого образца в нем могут добиться не больше, чем неандерталец в ракетном строительстве в эпоху Вернера фон Брауна. Слишком примитивными они уродились, только и способными, что барахтаться в хлеву собственной ограниченной когнитивной пропускной способности. И они сбежали во тьму, построив там свою цивилизацию, такую сверкающую, что она смогла бы затмить все существовавшее на досингулярной Земле, пусть даже на деле это городок бараков, забитых умственно отсталыми.

Эта неувязочка забавляет его, но лишь на мгновение. В конце концов он перевоплотился по своей воле: брошенное Сирханом замечание о кошке привлекло его внимание.

– Город, где я могу найти какую-нибудь одежду? – спрашивает он. – В смысле, что-то социально приемлемое. И мозгов бы мне, мозгов… разгрузиться не помешало бы…

Городской разум хихикает у него в затылке, и Манфред понимает, что по другую сторону декоративной стены, у которой он встал, размещен общественный конструктор благ.

– Ах вот оно что, – бормочет он, пытаясь воскресить в памяти свой интерфейс старой модели. В воображении плывут ярлычки-леденцы, всплывающие окна и прочая милая архаика, наделенная прямо-таки завидной способностью к настройке. Манфред осознает со странным отчужденным чувством, что наблюдаемое – вовсе не плод его воображения, а система взаимодействия с повсеместными публичными отделами информационной среды государства, сейчас работающая в упрощенном до примитивизма режиме, чтобы он мог с ней поладить. Да уж, велосипед в самом деле нуждается в боковых колесиках. Но ему не требуется много времени, чтобы выяснить, как попросить у конструктора благ пару брюк и обычную черную рубашку. Простейшие желания исполнялись бесплатно, совсем как на Сатурне, дома. Космические страны отличаются добротой к неимущим – основные блага дешевы, а отказывать в них здесь, посреди космоса, равносильно умышленному убийству. Конечно, появление металюдей вырубило целый лес старых устоев, до поры неоспоримых, но Золотое Правило никуда не делось.

Одетый и более или менее самосознающий (во всяком случае, по меркам человека), Манфред переходит к главному.

– Где живут Сирхан и Рита? – спрашивает он. Появляется точечный маршрут, каким-то интересным образом проложенный прямо через материальную стену. Оказалось, в ней припрятан портал-червоточина, соединяющий точки, разделенные световыми годами.

Пойду-ка я прямо к ним, думает Манфред, сортируя мысли и озадаченно покачивая головой. Больше повидаться решительно не с кем. Франклины растворились в солнечном мозгу-матрешке, Памела умерла столетия назад (стыдно признать, но ему ее не хватает), а Аннет переметнулась к Джанни, пока он жил в виде голубиной стаи. Дочь пропала вместе с долговременной экспедицией… будто бы никого не осталось. Когда подолгу находишься по ту сторону черты, немудрено, что родственников и знакомых разбрасывает по световому конусу в целые световые века шириной. Манфреду так и не приходит в голову, кого еще можно повидать, кроме верного внука, несущего знамя семьи с неожиданной верностью. Думаю, ему нужна помощь, рассуждает Манфред по пути к порталу. Может, он и сам поможет мне понять, что же теперь делать?..