Аччелерандо

Кошка, эта аватарка, конечно же, готова к атаке: прокручиваясь юлой, она шипит и выставляет перед собой острые, как алмазные резаки, когти. Сирхан вопит: «Нет! Сынок!» – и тоже кидается вперед, а вот взрослый Манфред замирает, с холодком понимая, что все происходящее – нечто большее, чем может показаться на первый взгляд. Мэнни хватает кошку своими человеческими руками за загривок и тянет к лезвию своей ужасной косы-руки. Скрежещущий по нервам кошачий вопль заполняет весь дом, и Мэнни кричит, когда глубокие параллельные борозды вспахиваются на его руке, ведь кошачье тело – настоящее тело из плоти и крови, с автономной системой управления, не собирающейся сдаваться без боя, что бы там ни думал его титанически раздувшийся экзокортекс; но коса Мэнни конвульсивно дергается, раздается ужасный булькающий звук, брызжет кровь – и кошка распадается на две половинки. Все это происходит за секунду до того, как взрослые успевают хоть как-то среагировать. Сирхан подхватывает Мэнни и тащит его прочь, но никаких скрытых сюрпризов нет. Аватар ИИНеко валяется на полу – разделанный, в луже крови, стремительно пропитывающей мех. Отзвук победного кошачьего смеха на мгновение отдается в их внутреннем слухе, а затем рассеивается.

– Плохой мальчик! – кричит Рита, бросаясь вперед. Мэнни съеживается и начинает плакать – защитная реакция маленького мальчика, который так и не понял до конца суть нависшей над родителями опасности.

– Нет! Все в порядке, – пытается объяснить Манфред.

Памела крепче обнимает его.

– Ты все еще с нами?..

– Ну да. – Он делает глубокий вдох.

– Плохой, плохой ребенок! – причитает Рита.

– Но кошка собиралась его съесть! – протестует Мэнни, пока его тащат прочь из комнаты. Сирхан бросает виноватый взгляд через плечо на взрослого мужчину и его бывшую супругу. – Я должен был остановить это чудовище!..

Манфред чувствует, как трясутся плечи Памелы. Она будто бы вот-вот рассмеется.

– Я все еще с вами, – бормочет он, слегка удивленный. – Исторгнут непереваренным после всех этих лет. Да, во всяком случае, эта версия думает, что она все еще здесь…

– И ты поверил в этот спектакль? – спрашивает Памела недоверчиво.

– О да. – Манфред переминается с ноги на ногу, рассеянно гладя ее по волосам. – Да, я думаю, каждое слово Неко было нацелено на то, чтобы мы среагировали именно так – и никак иначе. Она хотела дать нам веский повод возненавидеть ее и спровоцировать Мэнни на убийство ее аватара. Неко хотела уйти из наших жизней и решила, что развязка-катарсис сыграет ей на руку. Подумать только – выставить себя этаким злым гением для нашей семьи, богом из машины… да у этой зверюги недюжинный актерский талант. – Он запрашивает у Города отчет о состоянии и вздыхает: номер его версии как раз возрос на единицу. – Скажи… ты будешь скучать по Неко? Потому что мы больше ничего о ней не услышим…

– Давай не будем об этом. Не сейчас, – просит она, уткнувшись подбородком в его шею. – Чувствую себя так, будто меня нехило поимели.

– Да уж я-то тебя понимаю. – Они долго стоят, обнявшись, ни о чем не говоря, даже не задаваясь вопросом, почему после стольких лет разлуки они снова сошлись вместе. – Общение с богами никогда не было безопасным занятием для простых смертных вроде нас. Тебе кажется, что тебя поимели, а меня наверняка уже и вовсе убили. Если только Неко не соврала, что избавится и от той копии тоже.

Пэм вздрагивает в его объятиях.

– Вот в этом-то вся и беда, когда имеешь дело с постлюдьми: их ментальная модель тебя самого, скорее всего, будет более детальной, чем ты сам.

– Как давно ты пробудилась? – спрашивает он, аккуратно пытаясь сменить тему.

– Я? Уф… не знаю точно. – Она отпускает его, отступает на шажок назад и смотрит ему в глаза внимательно-внимательно. – Помню Сатурн, помню, как угнала ту музейную капсулу, а потом… потом почему-то оказалась здесь, с тобой.

– Я думаю, – он облизывает губы, – что нас с тобой пробудили к новой жизни. Может быть, это наш второй шанс. Как распорядишься своим?

– А я и не знаю. – Опять этот оценивающий взгляд, словно она пытается понять, из какого теста он на самом деле слеплен. Он знаком ему, но в этот раз в нем не чувствуется враждебности. – Сложно решить вот так с ходу, когда позади – такая большая история. Ну а как насчет тебя? Чего ты на самом деле хочешь?

И Манфред знает, о чем она его спрашивает.

– Давай встречаться? – говорит он, протягивая ей руку.

– Давай. Но только в этот раз – не под кошачьей эгидой. – Она благодарно улыбается, и они вместе идут к порталу, чтобы узнать, как их потомки справляются с неожиданно дарованной им свободой.

Конец

Июнь 1999 года – апрель 2004 года