Achtung! Manager in der Luft!

И это не мои выдумки, что все очень быстро внедрялось в Ленинграде. Это был стиль работы, продиктованный жесточайшей необходимостью выстоять и выжить. Этому человеку подчинялся весь город, вся его промышленность и остатки области. В этом кабинете рождались идеи, как спасти от голодной смерти людей нашего города, здесь назначали суточную норму жизни, здесь было сердце и мозг будущего города-героя. И ехал он за мной не специально, а проверял работу трассы и состояние ее охранения. Есть такая запись у Сапарова, что на восьмой день после открытия движения по трассе, второй секретарь и член военного Совета фронта принимал ее работу. Ну, а за мной заехал, потому что это не очень далеко от Сторожно.

От полковника я узнал норму выдачи на сегодня: 400 граммов хлеба на иждивенца или ребенка. Не 125, поэтому я не увидел санок с трупами.

Начиная с 29 ноября разветрилось, и сибирский антициклон разгулялся в полную силу. Морозы за тридцать, техники выбиваются из сил, поддерживая боеспособность техники, а налеты как корова языком слизнула. На той стороне фронта вся техника встала. 52-я армия форсировала в пяти местах вставший Волхов. Ситуация сложилась просто уникальная: наступай! Но резервы не подошли, и боеприпасов у Ленфронта было по семь выстрелов на орудие в сутки. Из Кронштадта организовали поставку порохов в картузах, старых, царских, благо что их Александр III закупил огромное количество. Прямо по льду, дамба построена в 70–80-е годы. Их потрошили и переснаряжали выстрелы, пересчитывали поправки. То есть снаряжательные поезда не простаивали, их смогли загрузить работой. Однако на внешней стороне кольца дела обстояли несколько лучше: опасаясь, что оккупация Тихвина серьезно подорвет возможности обороны Ленинграда, командование среагировало быстро и направило на это направление по двум железным дорогам внушительное подкрепление, сконцентрировавшееся на участке между Волховом и Киришами. А на этом участке группа генерала Иванова, теперь уже полноправного командарма 4-й, в районе Пчевы форсировала Волхов, одновременно с 52-й армией, и перерезала железнодорожную ветку Чудово – Оять, от 46-го километра до Черенцово. Тут, естественно, он вспомнил о нас, а у нас – затишье, зря винтами воздух перемешиваем, и нас вернули на место «постоянной дислокации» в Велсело. Там – крытые капониры, в которых поставили буржуйки дополнительно, а чехлами занавесили проходы. Масло уже не мерзло, так что техникам там было намного легче. Второго декабря 54-я армия Федюнинского и 4-я Иванова начали наступление на Любань, но это была «дальняя задумка». Мерецков в первую очередь требовал окружить Волховскую группировку войск, состоявшую из немецких и испанских частей, остатков 39-го моторизованного корпуса и «Голубой дивизии» – добровольческого соединения испанских фашистов. К тому времени о моторизации у немцев говорило только название. Так, например, в 8-й дивизии оставалось 38 танков.