Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой [Т.1]

Шилейко мучал АА — держал ее, как в тюрьме, взаперти, никуда не выпускал. АА намекнула, что многое могла бы еще рассказать об его обращении с нею (тут у АА, если заметил верно, на губах дрожало слово "sadiste", но она не произнесла его. А говоря про себя, все-таки упомянула имя Мазоха…).

Когда жила с В. К. Ш., постоянно, часами, подолгу, под его диктовку писала (тут же переводимые им с листа) работы, касающиеся Ассирии, Вавилонии, Египта.

О Н. Н. Пунине.

АА рассказывает о том, что Пунина не зовут к себе те, кто приглашает ее. Считают, что она — Гумилева и никто больше с ней не может быть. К Пунину отношение отрицательное — о нем при ней говорят возможно меньше и совершенно не считаются с взаимоотношениями АА и Пунина.

Родные его сердятся, что его репутация погибла (он, создавая себе карьеру, был коммунистом, а теперь его считают правым и не внушающим доверия).

Пунин на то, что его не зовут в дома, где бывает АА, не обращает внимания.

АА: "Не обращает внимания, но иногда очень сердится".

АА познакомилась с А. Лурье 8 февраля 1914. Несколько свиданий было, потом расстались…

О том, что это знакомство произошло еще в 1914 г. (а не позднее), и о том, что тогда же оно не прошло "безнаказанно", — почти никто не знает. Потом АА (тогда) уехала в Слепнево.

А. Лурье был мужем О. А. Судейкиной, долго. Оля Судейкина его бросила из-за какого-то мальчика, еврея, очень некультурного. Мальчик этот, конечно, через две недели пропал…

2-го марта вечером была у Ф. К. Сологуба, было очень скучно ("скучнее, чем на эстраде") — было много чужих. АА не выдержала и сбежала вместе с Замятиным. Они ее повели в Союз Драматических писателей, где было еще скучней, от Вс. Рождественского, от Баршева, от Изабеллы Гриневской, от всех ужасных, специфических дам…

В трамвае, по пути к Ф. Сологубу, встретила П. Е. Щеголева.

А. Лурье решил вырвать АА от Шилейко… За Шилейко приехала карета скорой помощи, санитары увезли его в больницу…

Я: "А предлог какой-нибудь был?"

АА: "Предлог? — у него ишиас был… но его в больнице держали м е с я ц!"

За этот месяц случилось: Лурье предложил АА перебраться на квартиру к ним, АА переехала, поступила на службу в библиотеку Агрономического института, получила казенную квартиру на Сергиевской 7, и жила там 20-й и 21-й годы (Поправка АА от 29.III.1925).

АА: "Когда В. К. Шилейко выпустили из больницы, он плакался: "Неужели бросишь?.. Я бедный, больной…". Ответила: "Нет, милый Володя, ни за что не брошу: переезжай ко мне". — Володе это очень не понравилось, но переехал. Но тут уж совсем другое дело было: дрова мои, комната моя, все мое… Совсем другое положение. Всю зиму прожил. Унылым, мрачным был…

Потом Лурье заставил бросить службу — я в библиотеке служила. Говорил, что если не брошу, — будет приходить на службу и скандалы устраивать… Он не хотел, чтоб я служила, — я больна была… Он ко мне очень хорошо относился… Потом я с ним была… Он хороший, Артур, только бабник страшный… У него был роман с Анной Николаевной (от него я узнала о романе А. Н. с Г. Ивановым)… Потом решил уехать за границу. А я очень спокойно отнеслась к этому. Его пугало мое спокойствие… Когда уехал — стало так легко!.. Я как песня ходила… Писал письма — 14 писем написал, я ни на одно не ответила… Мать его приходила узнавать обо мне — он ей писал. Матери я сказала: "У нас свои счеты"… Она стала говорить: "Да, конечно, я знаю, он эгоист" — и ушла… Потом, через Акцентр узнавал — он служил там… Просил узнать, где, жива ли она…

А я написала стихотворение "Разлука" и успокоилась"…

Кое-как удалось разлучиться
И постылый огонь потушить.
Враг мой вечный, пора научиться
Вам кого-нибудь вправду любить.

Я-то вольная. Все мне забава, —

Ночью Муза слетит утешать,
А наутро притащится слава
Погремушкой над ухом трещать.

Обо мне и молиться не стоит

И, уйдя, оглянуться назад…
Черный ветер меня успокоит,
Веселит золотой листопад.

Как подарок приму я разлуку

И забвение как благодать.
Но, скажи мне, на крестную муку
Ты другую посмеешь послать?

О последнем периоде жизни А. Блока: "Самое страшно было: единственное, что его волновало, это то, что его ничто не волнует"…

История с Луниным и Толстым оказалась чушью. Лунин возмущенно звонил в редакцию газеты, чтоб узнать, кто дал туда неверные сведения. Выяснилось — что С. Радлов.

"Меня эти "рыбаки", которые платки дарят, зовут в четверг к себе. Пойду, наверное".