Ад

Утяжелив бак мотоцикла бензином, Михай и подобрел, и осмелел. Растерянность его исчезла, и он рвался в бой. То есть в туман. Чтобы убедиться, развеять и доказать. И только несмелая просьба Лианны относительно необходимости показаться на глаза матери, с которой они расстались еще утром, остановила его. Да и мне надо было разыскать в конце концов Ляльку. Потому что — и это я ощутил с какой-то неистовой силой! — только она могла помочь мне найти хоть какую-то точку опоры в этом мире, проваливающемся под ногами.

Поэтому, оседлав втроем запыленного механического зверя, мы потарахтели к Юнакам, полуразрушенные девятиэтажки которых корявыми клыками торчали вдали. И если дома частного сектора были почти не повреждены, то один из бывших спальных районов города имел совершенно иной вид. Вид разрушенного Сталинграда из фильмов про вторую мировую.

Я мог только представлять, что творилось здесь сегодня утром, и, растирая горло, прикидывать, сколько людей осталось под обломками, медленно и больно умирая под ними, но перед этим пытаясь найти путь наверх через многотонные глыбы тьмы, обрывая об них ногти, раздирая нехваткой кислорода легкие и выкатывая глаза, переполненные — сейчас лопнут! — ужасом и непониманием происходящего.

Небольшие кучки людей, в основном мужчин, ковырялись в обломках, пытаясь что-нибудь или кого-нибудь отыскать, вытянуть, привести в сознание. И хотя первый шок уже явно прошел, но в нахмуренных лицах и напряженных голосах ощущалась скрытая истерика: не хватало какой-нибудь случайной фразы или косого взгляда, чтобы все это вдруг взорвалось, задвигалось, заверещало, сталкиваясь коленями, кулаками, окровавленными грудями и обескровленными лицами.

Именно поэтому мне сначала показалось, что Неонила Петровна, собравшая вокруг себя небольшую группу женщин, детей и обмотанных каким-то тряпьем представителей мужского пола, занята неплохим делом. Она, прижав к груди небольшую, но толстую книжку в черном переплете, о чем-то разглагольствовала, взгромоздившись на груду битого кирпича и время от времени размахивая свободной рукой. Позади нее высилось здание церкви, почти неповрежденное в этом бардаке. Что само по себе уже было довольно символично. А мы, заглушив двигатель мотоцикла, стояли неподалеку, и Лианна, бросая на меня короткие растерянные взгляды, не могла найти в себе сил для того, чтобы подойти к матери. А та не видела дочери, потому что вглядывалась во что-то совсем иное, угрожающее всем, но видное лишь ей одной.

— Блаженный, кто читает, и тот, кто слушает слова пророчества и придерживается написанного в нем — поскольку время уже близко! — подвывала Неонила Петровна с руин, еще немного дымящихся пылью. — И сказано было Иоанном Богословом: «Кого Я люблю, того укоряю и караю его. Будь же ревностный и покайся!» Любит нас Господь, люди, ох любит! Ведь покараны мы и потерей великой Отчизны, и развалом этой страны, и искореженными судьбами нашими. Но покаялись ли мы? Нет! И время настало! — вдруг даже завизжала она. — «Потому что пришел этот великий день гнева Его, и кто устоять может?» Поскольку открыт был колодец бездны, и дым повалил из колодца, словно дым из большой печи. И потемнели солнце и воздух от колодезного дыма.

Я, понемногу входя в своеобычное ироническое состояние, даже посмотрел на затянутое серебристой дымкой небо, разрисованное клубами колод… гм… мазутного дыма, поднимающегося со стороны нефтеперерабатывающего завода. Потом отыскал глазами между руин клочок горизонта, затянутого туманом. Да, было в этом что-то… А Неонила не утихала:

— И произошли молнии и грохот, и громы, и произошло великое трясение земли, которого не было с тех пор, с каких человек живет на земле. Великое такое землетрясение, такое сильное!

Я увидел, как зрачки у Лианны понемногу расширяются, а Михай, обняв ее за плечи, играет желваками. В конце концов, он не выдержал:

— Неонила Петровна, — хрипло выкрикнул парень, — ну чего вы людей пугаете? Они и так перепуганы. И, ващ-ще, что это за любовь такая у вашего Бога? — И он передразнил ее: — «Кого я люблю, того укоряю и караю того». Во дает!.. Это как же тогда он изгаляется над теми, кто ему не нравится?! Лучше уж дьявольская ненависть, чем такая божеская любовь!..

Народ тихонько загудел, и не было понятно: то ли одобряет он Михая, то ли осуждает.

Неонила на своем алтаре из разбитого кирпича покачала головой:

— Михаил, Михаил… Сколько раз я тебе говорила, чтобы, во-первых, на пушечный выстрел не подходил к Лианне, а во-вторых…

— Мам! — раздраженно воскликнула девушка. — Хватит уже! Как ты мне надоела со своими наставлениями и со своим Богом! Если Бог, как и ты, способен лишь на нудные поучения, то пусть он идет ко всем чертям!

Среди людей пронесся недовольный шорох. Михай неуверенно улыбнулся.