Ад-184

Я помню, как мой отец на прощанье достал из своей сумки вареное яичко и дал мне. А в 1941 г. отец погиб под Москвой, на Волоколамском направлении, и нам было извещение о его гибели:

„Погиб смертью храбрых в бою по защите столицы нашей Родины Москвы“.

В военные годы было очень трудно жить. А жили мы в то время в Рязанской области, Милославский район, Кочугуро-Высельский сельсовет. Дом у нас был кирпичный, большой. Был сад, яблони — корней пятнадцать, вишни. А с другой стороны дома был огород, где садили картошку и всякую мелочь. А за огородом была река. Летом она такая светлая. Казалось, небольшая, а весной разливалась — затапливала все огороды. По ней во время войны сплавляли лес — бревна, а работали пленные. Их почему-то мама называла „австрийцами“, иногда „германцами“. Вечерами они сидели на скамейках, показывали фотокарточки своих детей, жен и все говорили: „Скоро домой“. Уж очень они хотели к себе на родину.

Вот мы жалуемся на жизнь, а сейчас живут — с голоду не умирают. А по сравнению с тем, что пережила наша мама…

Затем мы стали подрастать. После войны по приказу Сталина Иосифа Виссарионовича всем, у кого погибли отцы, оказали помощь деньгами, вещами и выдали всем нетелей стельных. Закупили в Канаде. Когда появилась маленькая телочка, мы ее назвали Дусей. Пасли Дусю на лужайке, в один день она заболела, и ее зарезали. Мы, дети, так ревели, что сбежались все соседи.

„…Давайте помянем моего отца, вашего дедушку, Константина Ксенофонтовича! Саш, сынок, из архива, из Подольска, пришел ответ на наш запрос. Помнишь, ты по депутатской линии отправлял через общественную приемную президента? Оказывается, мой отец, ваш дед, погиб… в общем, сам сейчас посмотришь“.

Мама достала из шкафа какую-то бумагу и протянула мне: „Читай, сынок“. Внезапно охрипшим от волнения голосом я прочитал: „Министерство обороны Российской Федерации (Минобороны России). Центральный архив. 142100, г. Подольск, Московская область. 14 апреля 2009 г. № 9/85298. Архивная справка. По документам учета безвозвратных потерь сержантов и солдат Советской армии установлено, что… стрелок, рядовой Отставных Константин Ксенофонтович, 1904 г. р., уроженец Рязанской области, Милославского района, Кочугуро-Высельского сельсовета, призван Милославским РВК, погиб… 30 октября 1941 г., место захоронения не указано…“

— Мам, так ведь сегодня 30 октября! Девчонки! Мама! Это что же получается? Ровно шестьдесят восемь лет назад погиб наш дед, твой отец? Вот это да!

— Да, ребятишки. Помню, как мы получили похоронку. Там было сказано, что „погиб смертью храбрых, защищая столицу нашей Родину — Москву“. Все ревели, ой как ревели… Мама там вся, ой… А я маленькая была — три года всего, ничего еще не понимала, думаю: „Чего они все плачут?“. А похоронку мама потом за божничкой хранила. Долго хранила! А каждый вечер доставала и читала. Лампу керосиновую зажжет — еле-еле огонек горит, и читает, читает… Я с печки смотрю: ничего не слышно, только губы у нее шевелятся. И плачет все, плачет… Она, эта похоронка, от ее слез-то, наверно, вся потом и рассыпалась.

Ой, ребятишки, не приведи Господь такое пережить. Сынок, ты про дедушку Константина тоже напиши стихотворение! Обязательно! Он хороший был! Давайте, помянем! Выпьем за моего отца, вашего деда! Вечная ему память! Саш, обещай, что обязательно отыщешь могилу, где он похоронен. Это где-то под Москвой! Помнишь, Олег, теть-Анин сын, говорил, что вроде нашел могилу? Надо съездить, начала запрос еще сделать бы!

— Обещаю, мама! Не плачь, все будет хорошо! Все сделаем!

— Обязательно отыщем могилу! На машине поедем, да, Саш?! К моим в Тюмень как раз заедем! — поддержала меня Оля.

— Я с вами! Не дай бог без меня уедете! — вскричала Таня.

— Тань, да куда мы без тебя!?

— Давайте, ребятишки! Молодцы! И я с вами поеду! Выпьем! За нашу Родину! За Победу! За тех, кто воевал, за тех, кто погиб. За моего отца — вашего деда! А вы не забывайте его. И мать свою не забывайте. Любите нашу родную землю, детей и внуков любите! А в Москву я обязательно поеду! Вместе поедем! Живы будем — не помрем! У нас еще вся жизнь впереди!..»