Ад-184

Наших солдат, еще не пришедших в себя после этого страшного боя, немцы быстро согнали в колонну и, окружив плотным конвоем, погнали вперед по дороге. За спинами оставалась чернеть груда трупов на расстрелянной танками поляне. Там продолжали вспыхивать автоматные очереди: немцы добивали раненых и умирающих. Пленных пригнали в Вязьму. Можно представить горечь и тяжесть разочарования людей, подавленных пленом, когда они узнали, что Вязьма, к которой они так упорно прорывались, где надеялись увидеть своих, захвачена немецкими войсками.

Вновь пригнанных пленных загнали в лагерь, расположенный на окраине города. Лагерь находился на открытом месте, на ровной площадке, предназначенной в довоенное время для строительства какого-то завода. Площадь, обнесенная колючей проволокой, была до отказа набита людьми. Был октябрь, погода стояла промозглая, падал сырой снег, кругом слякоть. На столь маленьком пространстве пленных столпилось так много, что даже под открытым небом многим не хватало воздуха. От невероятной скученности люди задыхались.

Для того чтобы хоть как-то вдохнуть воздуха, приходилось опускаться на мокрую землю, выкапывать в раскисшей жиже ямку и, почти прижавшись к ней губами, дышать. Только после войны стало известно, что в Вяземском лагере находилось свыше 75 тысяч военнопленных! Ни есть, ни пить им не давали. В этом лагере я пробыл 8 суток. За все это время во рту не было ни крошки хлеба. Пили тухлую вонючую жижу из луж и канав. Раз в день на подводах привозили в лагерь мерзлый подгнивший картофель. Полицаи открывают ворота, заезжают в гущу людей и совковыми лопатами разбрасывают картошку во все стороны. Что творилось в это время! Люди лезли, давили друг друга, втаптывали в грязь слабых, совсем обессиленных. Смотрел я издали на эту жуткую картину, не пытаясь достать хотя бы одну картофелину. Попью воды из лужи, и все. Голод не тетка. Жевали и пшенную шелуху, которая лежала в больших кучах по краям лагеря. Я сильно ослабел, почти ослеп. Дым, гарь изъедали глаза. В них как будто кто-то насыпал песка.

На девятый день часть пленных стали выгонять из лагеря. Дубинки охранников-полицаев рассекали воздух, крики, мат. Около ворот стояли ящики с нашими армейскими брикетами гречневой каши. Пленному торопливо совали в руку стограммовую пачку твердого, как камень, квадратика концентрата, и вслед, чтобы никто не задерживался и проходил быстрей, полицай наотмашь „давал добавок“ по спине дубинкой. Выгнали не одну тысячу пленных, и повели длиннейшей колонной по старой Смоленской дороге неизвестно куда.

Голодные, раненые, совершенно измученные люди брели весь день, взявшись за руки, в ряд по пять человек. Охраняли финны, ненавидевшие русских еще с финской войны. Наверное, каждый финский солдат вел счет, сколько убил русских. Чуть только ослабевший пленный качнется в сторону кювета, его тут же срезала очередь из автомата. До нас, поэтому же пути, и раньше гнали колонны пленных. На всей обочине дороги лежали трупы наших солдат. Под вечер загоняют в какую-нибудь топь. Конвоиры разжигают вокруг костры, греются. Лают овчарки, пулеметы расставлены. Стоишь всю ночь по колено в болотной воде и грязи. Конец октября, страшный холод. Кровь переставала обогревать тело. Не гнулись руки, коченели ноги, тянуло на сон. „Неужели не выживу?“ — думал я тогда. Страшно не хотелось так умереть. Через силу заставлял себя шевелиться на месте, чтобы прогнать опасную дрему и немного согреться. Я начинал тереть себе плечи, переминаться с ноги на ногу, до тех пор, пока в теле не появлялось немного тепла. И так до рассвета.

Утром пленных, переживших пытку холодом и голодом, финны выгоняли стрельбой и собаками на дорогу и гнали дальше. Александр, свыше 10 дней не ев, измученный холодом и побоями, страдавший от ранения в ногу, старался попасть в первые ряды колонны. К концу дня долгого пути он все равно постепенно оказывался в самом хвосте. А там ждала верная смерть. Всех, кого оставляли силы, охрана немедленно и безжалостно пристреливала. Так и брел 20-летний младший сержант Александр Согрин, поддерживаемый руками товарищей»[125].

Корытов Николай Васильевич (1920–1987), Владимирская область

Николай Васильевич Корытов — уроженец с. Бабаево Ставровского с/с Собинского р-на Ивановской (ныне Владимирской) области. Призван в армию в 1940 г., красноармеец. В списках лазарета № 1 «Дулага-184» г. Вязьмы числится умершим 18 января 1942 г. В Книге памяти Владимирской области числится умершим от ран в январе 1942 г. (том 6, с. 97).

Вернулся домой.

После войны Николай Васильевич — известный тренер по велоспорту в г. Суздале. Подготовил несколько мастеров спорта, много кандидатов и разрядников. До последнего дня принимал участие во всех велосипедных стартах. 1 мая 1987 г. на подъезде к праздничной колонне остановилось его сердце. С тех пор каждое 1 мая в Суздале по инициативе его учеников и сына Олега проводится День памяти Николая Васильевича Корытова.