Ад

Одновременно лицо Дмитрия начало приобретать свекольный оттенок и через секунду не отличалось от цвета лавы, пылавшей позади него.

— Вы что задумали? — повторил он и вдруг завизжал: — Не да-а-ам. Не дам. Это же — живые существа. Их надо изучать, а не эксперименты над ними ставить. Нам, может, один шанс из миллионов выпал, а вы и его потерять хотите?!

— Мне кажется, что из-за вашего поведения у нас самих резко уменьшаются шансы выбраться из этого приключения живыми, — насколько можно спокойно возразил я и вздохнул: — И что же мы за народ такой? Вместо того чтобы спасательные работы организовать и пробиваться к городу, разбазариваем свои силы на какую-то потустороннюю относительно себя чепуховину. Политика, блин, уфология, какие-то разборки детективные! Черт знает что! Да что же такое с нами со всеми творится? Давайте же дело делать! Слышите, Дмитрий Анатольевич, конкретное дело, а не болтовней заниматься. Людей же как-то спасать надо! Вместе спасать, слышите, вместе! Гуртом. Спросите вот Лианну об этом, она вам все объяснит, если у вас совсем крыша поехала.

Я уже кричал и немного кривил душой, потому что в круговороте последних событий и сам болтался, как та инфузория без туфельки в болоте. И меня не извиняли ни подозрения в совершении мной убийства, ни появление на сцене местной истории отпетых командармов и главнокомандующих, ни…

Каждый человек должен отвечать за всех людей на свете. Если он человек, конечно. Всю жизнь я пытался следовать именно этому принципу, но в последние дни что-то во мне сломалось. И мой крик относился скорее именно ко мне самому, а не к Бабию. Но он этого не понял. И что-то вдалбливать ему я уже не имел ни сил, ни желания.

— Ребята, — повернулся я к Семену и его напарникам, — открываем термос и бросаем его в ту мерзость.

«Та мерзость» была уже рядом с берегом. И мне показалось, что она медленно подныривает под него. Будто предчувствует что-то нехорошее. Какое-то мгновение я колебался, но потом резко махнул рукой, и голубой цилиндр, с шипением расплескивая клубы пара от разлитого азота, мелькнул в сизом воздухе, летя по заданной мной траектории сквозь дым и причитания обезумевшего Бабия.

Послышался глухой взрыв. Над местом падения в бесцветное ослепительное небо ввинтился серый смерч пара, и что-то тяжелое так тряхнуло каждую клетку тела, что я, оглохший и ослепший, упал на колени. Повертел моментально ставшими негибкими мышцами шеи, оглядываясь вокруг. У всех членов нашей компании позы были почти одинаковыми. А Дмитрий, встав на колени, тяжело рвал.

Еще раз встряхнув головой, я посмотрел на озерцо и ощутил, как бешено заколотилось мое сердце. Благодаря резкому перепаду температур, глыба раскололась на три неравные части, замершие на почерневшей корочке застывшей лавы. Эта подгоревшая корка, сквозь которую еще просвечивался красноватый фон, медленно расширялась по всей поверхности озерца. Оно остывало.

Сработало. Сработало, мать твою за ногу! Только надо что-то придумать, чтоб бросать термосы издали. Потому что такой предсмертный вопль удивительного каменного существа не каждый выдержит. А в том, что это все-таки было существо, я уже почти не сомневался.

— Ничего, Дмитрий, — прохрипел я в направлении Бабия, который, кряхтя и вытирая рот, поднимался с колен. — Выдрессируем их немного, а потом и изучать станем.

— Выдрессируем, выдрессируем, — чуть не заплакал тот. — А если это — разумные создания? А как же тогда Меморандум Вальдхайма? Или вам к убийствам не привыкать?

Ах ты гаденыш! Я почувствовал, что сейчас смешаю Бабия с его любимыми бабешками, но замер, увидев Лианну, которая мертвой куклой застыла неподалеку. Подогнутая нога еще больше делала ее похожей на сломанную игрушку.

— Ч-черт! — выдохнул я, бросаясь к девушке.

И черт, как всегда, был рядом. Потому что снова уже знакомая волна ужаса подхватила нас. Дмитрий тоненько завизжал, задрав голову. Семен сбил меня с ног, с выпученными глазами бросившись куда-то в сторону. Его ребята тоже кинулись врассыпную. А меня какая-то жуткая, неподвластная моему сознанию сила, снесла с места. Однако я, обо что-то споткнувшись, упал и уже в падении успел заметить огненный цветок нового лавового выброса.

Вместе с шуршанием падающего камня и душным дыханием раскаленного воздуха пришло успокоение. Но относительное, как и все в этом мире. Потому что в висках пульсировало: «Лианна! Лианна!» И расцарапанную грудь пропекала вина собственной неосмотрительности. Идиот! Ведь если нас, крепких мужиков с железобетонной нервной системой, гибнущее существо поставило на колени, то что же оно сделало с девчонкой!.. Эх ты болван!

К счастью, Лианна только потеряла сознание, и, наверное, именно это спасло ее от последнего инфразвукового удара. Приводя девушку в чувство, я поймал себя на том, что уже полностью воспринял сумасшедшую гипотезу Бабия. И еще отметил, что последний выброс произошел именно в том месте, на котором недавно, что-то почувствовав, останавливалась Лианна. Ах ты умница наша!..