Ад ближе, чем думают

У ворот резиденции «Наследия прошлого» нас, как и накануне, встретил Бруммел – молчаливый здоровяк-стражник со шрамом на скуле. В просторном дворе замка наблюдалось половодье автомобилей, вчера отсутствовавшее. Вадим толкнул меня в бок и показал на роскошную чёрную машину – длинную, низкую, с неподражаемо плавными очертаниями.

– Видишь вон тот «Британик»?

– Вижу, и что?

– Как это что? Такие авто вручную делают, штучный товар. Твоего годового жалованья и на бамперы не хватило бы.

– Годовым жалованьем я распорядился бы получше… Неужто Скотланд-Ярд своих сотрудников балует?

– Щас! – фыркнул Вадим. – Не все члены королевской семьи на таких ездят.

– Да? И кто же это припожаловал проститься с усопшим?

– Без понятия. Но, надо полагать, все остальные машины – эскорт…

В приёмной сидели и стояли какие-то неизвестные люди. Мисс Редл находилась на обычном месте, словно ничего не произошло. Вот только лицо её было бледным до синевы, взгляд бездумно скользил с предмета на предмет, а руки механически перебирали бумаги на столе. При виде нас она отвернулась и лишь молча указала на дверь кабинета.

В уже знакомой комнате расположилась скотланд-ярдовская бригада. А ещё ждал сюрприз.

У стрельчатого окна-бойницы стоял и разглядывал хорошо заметные с седьмого этажа мегалиты какой-то невысокий плотный человек в длинном чёрном плаще. Его лицо я прежде видел только на фотографиях в прессе. Низкий лоб, тёмные волосы, косой пробор, небольшие усы, крупный мясистый нос… Да, ошибки нет.

Хэррингтон это был. Премьер-министр Альбиона.

Михаил Буранов

Только Хэррингтона сейчас не хватало. Какого чёрта он здесь делает? Совершенно чумовое утро… На «Британике», что ли, примчался? Или просто прилетел, а «Британик» следовал за ним на отдельной аэромашине? Впрочем, какая разница…

Память мгновенно перелистала страницы досье, хранящегося в соответствующем департаменте министерства иностранных дел.

Уильям Хэррингтон родился в 1950 году в Лондоне, чистокровный англичанин, выходец из небогатой семьи. Отец, офицер, погиб во время второй мировой войны, и хотя сам Хэррингтон в силу возраста не воевал, но разгром Британии встретил тринадцатилетним подростком и, естественно, хорошо запомнил. Получив педагогическое образование, до начала политической карьеры преподавал в школе историю и обществоведение.

Ну-с, в 1985 году впервые прошёл в парламент от лейбористов. В 1990 году основал собственную партию социалистического реваншизма. Спустя пять лет партия собрала на очередных выборах рекордное число голосов, Хэррингтон впервые возглавил правительство и с тех пор кресло премьер-министра словно приросло к его заднице…

Как политик, отличается харизмой, популизмом, ораторским талантом, блестяще обрабатывает избирателей. Умело спекулирует на исторической памяти о былом британском величии. Провозгласил целью возрождение национальной мощи и возврат Альбиона в строй ведущих мировых держав. Во внешней политике агрессивен, во внутренней прагматичен. Провёл налоговую и пенсионную реформы, кое-что давшие рядовому населению, за что прозван народным премьером. Во множестве привлёк зарубежные инвестиции, обеспечил рост производства, и на фундаменте стабильной экономики системно укрепляет вооружённые силы Альбиона. Крайне болезненно реагирует на контроль со стороны франко-русского союза и ООГ…

Как личность умён, склонен к демагогии, отдаёт предпочтение простым решениям. Одержим мистицизмом. Судя по всему, искренне верит, что в глубинах британской старины таится некое сокровенное знание, которое способно дать Альбиону силу для возрождения. «Вперёд, в прошлое!» – этот парадоксальный лозунг придумал сам Хэррингтон, и нация с удовольствием его подхватила. Не жалеет сил и средств для поддержки разносторонних оккультно-исторических изысканий и организаций…

– Доброе утро, господин премьер-министр, – почтительно поздоровался Мортон. При этом он выпрямил спину и расправил плечи. Истинный служака.

– Вы считаете, что доброе? – холодно спросил вместо приветствия Хэррингтон.

Мортон лишь виновато развёл руками.

Я огляделся. Вильямс со своими полицейскими уже удалился, тело Аткинсона унесли, но красно-бурые кляксы по-прежнему пятнали стол и шерстяной, с вытканными рунами коврик на полу. Кроме нас и Хэррингтона в кабинете была ещё тройка людей, одетых в штатское – как я понял, те самые ребята из Скотланд-Ярда. Не ясно только, что им тут делать. Рядовое дело о самоубийстве, расследование вполне могла провести полиция графства… Но вот личность самоубийцы была настолько нерядовой, что на место ЧП прибыл сам премьер-министр. А значит, широкая огласка дела теперь неизбежна. И понятно, под каким соусом подадут эту огласку… От предчувствия скандала у меня мерзко засосало под ложечкой.

– Мортон, познакомьте нас, – отрывисто распорядился Хэррингтон. Голос у него был низкий и глуховатый. Однако мне рассказывали, что во время выступлений этот голос непостижимым образом обретает нерв, энергию и звук, завораживая сердца и души избирателей.