Ад - это космос

– Джерри? Он вылетел на геликоптере с двумя сотрудниками и еще не вернулся. Солнце уже садится. Он скоро должен быть, самое большее – через час.

– Вы не можете соединить меня с его геликоптером?

– Там не работает приемник. У нас нет запасных часов. У вас срочное дело? Что‑нибудь случилось?

– Да, он очень нужен. Когда он вернется, пусть тут же вызовет меня.

– Хорошо, я передам. Я пошлю одного из наших ребят с машиной встретить его на посадочном поле. Может, еще что‑нибудь нужно?

– Нет. Спасибо. Поскорее разыщите его и вызовите меня.

Он почти до отказа повернул регулятор, затем отрезал кусок бумаги от ленты, прикрепленной к пульту. Оторвав от него полоску со сведениями, которые были получены со «Звездной Пыли», он протянул девушке бумагу и карандаш.

– Я, пожалуй, напишу Джерри тоже, – сказала она, беря листок. – Он может не успеть вернуться в лагерь.

Она начала писать. Пальцы ее дрожали. Бартон повернулся к экрану и уставился на него невидящими глазами.

Одинокий, беззащитный ребенок. Она хотела сказать своим близким последнее прости. Излить им свою душу, сказать, что она их любит, утешить их и объяснить, что все это произошло случайно и никто не виноват. Она, наверно, писала им, что ей совсем не страшно. Это была ложь, смелая ложь, которая заставит их сердца сжаться еще сильнее.

Ее брат – обитатель Границы, и он поймет. Он не станет ненавидеть пилота КЭПа за то, что погибла сестра. Он знает, что пилот ничего не мог сделать. Это не смягчит удара, но он поймет. Но отец и мать никогда не поймут. Они люди Земли и никогда не жили там, где жизнь отделяет от смерти линия, такая тонкая, что она обрывается при малейшей неосторожности. Что они будут думать о неизвестном пилоте, отправившем на смерть их дочь? Они возненавидят его холодной, упорной ненавистью. Впрочем, какое это имеет значение? Он никогда не встретится с ними, никогда не увидит их. У него останутся только воспоминания да еще ночи, когда голубоглазая девушка в летних туфельках будет снова появляться и умирать в его снах.

Хронометр показывал 18.37, когда она сложила листок вчетверо и написала на нем адрес. Затем она принялась за второе письмо. Она дважды смотрела на хронометр, как будто боялась, что черная стрелка достигнет роковой цифры прежде, чем она успеет кончить. Было уже 18.45, когда она, надписав адрес, отдала ему оба письма.

– Вы проследите, чтобы их запечатали и отправили?

– Конечно.

Он взял письма и вложил их в карман своей серой форменной куртки.

– Наверно, их можно будет отправить только со случайным звездолетом? Они уже будут все знать? Ведь со «Звездной Пыли» им сразу сообщат? – спросила она.

Он кивнул. Она продолжала:

– Все равно мне хочется, чтобы письма дошли. Это очень важно – и для них и для меня.

– Понимаю. Я позабочусь, чтобы все было в порядке.

Она снова взглянула на часы, затем на него.

– Они идут все быстрее и быстрее.

Он промолчал. Девушка спросила:

– Как вы думаете, Джерри успеет вернуться?

– По‑моему, да.

Она нервно крутила карандаш.

– Я надеюсь, что он вернется. Мне очень плохо. Мне бы хотелось услышать его голос, и тогда, может быть, я бы не чувствовала себя такой одинокой. Я трусиха и ничего не могу с собой поделать.

– Нет, – сказал он, – вам страшно, но это не трусость.

– А разве это не одно и то же?

Он покачал головой.

– Я чувствую себя очень одинокой. Я никогда не испытывала ничего подобного. Всегда вокруг меня были люди – папа, мама, друзья. У меня было много друзей, и они устроили вечеринку в честь моего отъезда.

Она вспоминала друзей, музыку, веселье – а на экране озеро Лотоса входило в тень.

– А с Джерри могло бы так случиться? – спросила она. – Если бы он совершил ошибку, он тоже должен был бы умереть вот так, как я, совсем один, и никто бы ему не помог?

– Это могло случиться со всеми, и так будет всегда, пока существует Граница.

– Джерри ничего нам об этом не рассказывал. Он всегда говорил, что здесь хорошо платят, и посылал домой деньги. Он ничего нам больше не говорил.

– Разве он вам не говорил, какая у него опасная работа?

– Мы не придавали значения его словам. Мы просто не понимали. Жизнь на Границе мне всегда представлялась заманчивой и интересной, как в кино.

Она улыбнулась.

– Только на самом деле все это не так. Совсем не так. Оказывается, не всегда можно пойти домой после окончания сеанса.

– В том‑то и дело, – сказал он.

Ее взгляд скользнул от хронометра к дверце люка. Затем она посмотрела на карандаш и листок бумаги, которые все еще держала в руках. Она переменила позу, положила карандаш и бумагу рядом с собой на стенд и вытянула ноги. Он впервые заметил, что ее туфельки были сделаны из какого‑то дешевого заменителя кожи. Блестящие металлические пряжки на них были украшены цветными стеклышками, которые он вначале принял за драгоценные камни. Она, должно быть, не кончила средней школы и поступила на курсы, чтобы скорее начать зарабатывать и помочь брату обеспечить родителей. Ее вещи и деньги, оставшиеся на «Звездной Пыли», будут переданы родителям. Наверно, они занимают немного места.

– Вам не кажется, что здесь холодно? – вдруг робко спросила она.