Ад идет с нами

Но Чимбик знал, что прорехи во вражеской обороне, дающее репликантам возможность находиться в трёх сотнях метров от первой линии, просуществуют недолго. С каждым часом плотность патрулей и постов-”секретов” будет возрастать. Враг изучит территорию, раскинет сеть датчиков, заминирует наиболее вероятные пути подхода развед-диверсионных групп, оптимизирует маршрут патрулей и даже репликантам придётся из шкуры вывернуться, чтобы проникнуть в город.

А значит, надо максимально затруднить противнику возведение укреплений.

– Сверчок, принимай, – скомандовал сержант, отправляя связисту данные со своего такблока.

Как и при высадке на “Иллюзию”, разведчики использовали проводную связь.

– Принял, отправляю, – отозвался Сверчок.

Станция связи “выстрелила” сжатым пакетом информации, не поддающимся перехвату и пеленгации. После того, как враг уничтожил все спутники и высотные беспилотники связи Доминиона, до которых смог дотянуться, оставив от единой информационной сети жалкие ошмётки, сообщение со штабом разведгруппы поддерживали только таким способом. Теперь информацию примет один из уцелевших высотных дронов в пространстве, контролируемом ПВО Доминиона, и переправит в штаб. А там уже примут решение, которое определит дальнейшие действия разведчиков.

Ответ пришёл быстро. Ожидать удар дронов-камикадзе, доложить о результатах.

Чимбик мысленно согласился с выбором средства атаки. Пока ПВО врага достаточно “рыхлое”, летучие роботы эффективней ракет, пусть и несут меньший заряд взрывчатки. Они маневренны, их интеллект позволяет самостоятельно определять приоритетность целей, уклоняться от ПВО и истребителей врага. Низкая – по сравнению с гиперзвуковыми ракетами, – скорость дронов обеспечивает лучшую маневренность по горизонтали, что важно при штурме наземных целей. И главное – способны атаковать малоразмерные движущиеся цели. Такие, как инженерно-строительная техника, потеря которой осложнит возведение укреплений.

Теперь разведчикам предстояло ждать около часа, пока дроны доберуться до Зелара. И то при условии, что те не отклонятся от маршрута, уворачиваясь от ПВО союзовцев.

– Садж, – окликнул его Блайз. – Дворняги.

Чимбик повернулся к сектору наблюдения брата и увидел толпу штатских, идущих к ВОПу под конвоем киборгов. Сначала сержант решил, что их гонят на работы, но затем заметил в толпе множество женщин и детей.

Вспомнив методы “работы” Консорциума, сержант напрягся. Ничего хорошего появление гражданских не сулило.

Память услужливо подсунула разного рода “воспитательные мероприятия”, с помощью которых Консорциум добивался подчинения бунтовщиков. Показательный расстрел; закапывание живьём; “фильтрационный лагерь”, в котором жёны и дети восставших рабочих умирали от голода – всё то, зачем ещё год назад Чимбик наблюдал с холодным равнодушием, воспринимая как нечто обыденное.

Насколько же простой и понятной была его жизнь тогда. И насколько пустой...

Киборги подогнали гражданских к возводимому укреплению и киборги выстроили людей в цепь.

“Живой щит” – понял Чимбик.

Раньше подобное зрелище не вызывало у сержанта особых эмоций. Человеческая плоть – слабое заграждение от пуль, куда эффективней бетонные блоки, древо-земляные укрепления или обыкновенные мешки с песком. Женщины и дети для Чимбика были всего лишь дворнягами разных социальных групп, одинаково ничего не значащих для репликантов.

Когда всё успело так перемениться?

Глядя на идиллийцев, сержант видел не живые единицы, не досадную помеху, а людей. Таких же, как Эйнджела, Талика, Схема... Людей ставших ему почти столь же близкими, как родное отделение. Людей, для которых он и его братья были чем-то большим, чем эффективная боевая единица, или ценный ресурс. Кем-то большим.

А ещё Чимбик видел будущее, которое ждёт его близких, если Консорциум получит Идиллию. Если он и его братья не сумеют защитить планету.

– Теперь я осознал, почему нас учили использовать женщин и детей для воздействия на противника, – сипло признался Брауни.

Остальные репликанты согласно кивнули.

До прибытия на Идиллию в их образе мира попросту не было беззащитных близких. Только братья, функция которых – убивать и умирать.

Идиллия подарила искусственным солдатам возможность взглянуть на жизнь с другой стороны. И теперь настала очередь репликантов посмотреть в глаза бездушным монстрам по ту сторону линии фронта.

– Что делаем, садж?

Глядя на “живой щит”, сержант отчётливо вспомнил минус дронов-камикадзе: в отличии от продвинутого интеллекта ударного беспилотника, дрон не придаёт значения присутствию штатских. Робот-самоубийца должен быть максимально дешёвым, поэтому при его создании экономили на всём, в том числе и программном обеспечении. В конце-концов, есть оператор ведущей машины стаи, обученный реагировать на нештатные ситуации. Но при потере контакта с центром управления дроны действуют по заложенной программе. И сейчас, попав в зону действия “глушилок”, они продолжат выполнять полученную задачу.

Надо предупредить штаб.