Ad infinitum

— Отчего же: вы были со мной необыкновенно искренни, полагаю, я обязан ответить вам тем же — тем более, что сведения о моей жизни не так уж пространны и важны. Я профессор в Дублинском университете, — сказал Стивен. — Доктор философии… это ученая степень. Работаю над диссертацией. Занимаюсь преимущественно британским морским фольклором, также слежу за статьями в области зоологии пернатых, участвовал в написании монографий. И, раз уж вы все равно знаете, — выполняю некоторые аналитические проекты для разведки, конечно, не связанные ни с какими ночными вояжами или пытками. Это, скажем так, способ попутешествовать за счет государства и проникнуться духом другой страны. Сейчас не девятнадцатый век — самые важные и интересные сведения давно лежат в открытом доступе, погребенные под кучей мусора.

— Должно быть, говорите на нескольких языках?

— Да, французский, немецкий, испанский, португальский, немного японский… у меня не хватает возможностей голоса, чтобы говорить по-китайски, но я читаю на этом языке. Понимаю русский, изучаю урду. Достаточно?

— Более чем! — воскликнул Обри. — Боже мой, насколько все действительно остается прежним! — он посмотрел на Стивена влюбленным взглядом. — Ну а как все прочее?… Если мне дозволено спросить, как ваша семья?

— Мои родители умерли довольно давно, — пожал плечами Стивен, — братьев и сестер у меня нет, я одинок. Что же касается близких друзей — полагаю, таков будет ваш следующий вопрос, ибо вы кудахчете надо мной не хуже курицы-наседки — то знакомства мои достаточно обширны, в близких друзьях я никогда не чувствовал необходимости — за одним-единственным исключением. Собственно, я остановился здесь у моего хорошего друга, миссис Мастерс. Возможно, мне удастся вас познакомить, если сейчас не разверзнется земля и дьявол не утащит весь этот остров в преисподнюю, где ему и надлежит находиться!

— Ну-ну… — несколько растерянно произнес адмирал Обри и отошел на несколько шагов. Там он снова продолжил мерить край обрыва.

Стивен сделал несколько глотков кофе и понял, что более или менее сносное расположение духа возвращается к нему.

— Пойдемте, адмирал, — сказал он. — Нужно поточнее разведать, где же мы все-таки оказались: я сомневаюсь, что от мистера Пуллингса можно добиться чего-то полезнее кофе и сэндвичей.

* * *

Странные дела творились на острове Каринн-Брагг. Солнце тонуло в золотом тумане, который заполонил небо, ветер перебирал косы цветущего вереска, медовый свет играл на оперении многочисленных птиц, которые слетались на остров отовсюду. Кого только не было тут! Олуши, орлы, кречеты, стрижи, малиновки, соловьи, голуби, чайки — этих просто невероятное множество! Птицы вели себя нетипично: спокойно сидели на земле или бродили туда-сюда чуть ли не в человеческой манере: парами и группками, переговариваясь между собой и делая наблюдение за собой бессмысленным. Через луг О'Донована на границе деревушки им пришлось перебираться, высоко задирая ноги, чтобы не наступить на корольков и сычей (последние презрели даже любезный их сердцу ночной образ жизни), которые не обращали на них никакого внимания.

— Что это? — пораженно спросил Джек Обри. — Стивен, вы что-нибудь понимаете?

— Я не орнитолог, — заметил Стивен, — но даже моего уровня более чем достаточно, дабы констатировать показательные поведенческие девиации… — он поймал взгляд Обри и поправился: — Они ведут себя совершенно ненормально, это очевидно любому школьнику. Не знаю, что и думать.

— Они ведут себя, ей-ей, как кумушки, которые чего-то ждут… — Джек, склонив голову, наблюдал за парой синиц, которые оживленно перечирикивались — ни дать ни взять сплетницы в приемной у дантиста. — …! Я чуть не поскользнулся!

— Будьте осторожны: дефекация у птиц непроизвольна, — предупредил Стивен, торопясь по деревенской улице. Тем не менее, он почувствовал определенное удовольствие от того, что чудесное событие не нарушило неких основополагающих законов природы.

Пустота и тишина его удивили: ни мальчишек, играющих посреди улицы, ни звука радиоприемника из-за полуоткрытой двери; ни один старик не выбрался на веранду с креслом-качалкой, и ни одна женщина не начала свой день с мытья окон и поливки садика: здесь перед домами были именно садики, а не газоны. Полосатая кошка, дремлющая на подоконнике миссис Салливан, приподняла тяжелые веки, глянула на Стивена и капитана Обри, идущих пустой улицей, зевнула и заснула снова. Легкая занавеска трепетала над ней, как флаг.

— Чертовщина… — сказал капитан, оглядываясь. — Скажите, у вас, в будущем, всегда так безлюдно?

«И в толпе я, как в пустыне, — лейтмотив коллективного подсознательного большинства современных социумов», — подумал Стивен, а вслух сказал:

— Когда как.

В коттедже Мастерсов тоже оказалось совершенно пусто. На кровати в спальне Софи лежал ее халат, на кухне стоял апельсиновый сок в стакане. Включенный телевизор вместо передачи показывал какие-то невнятные серые помехи. Стивен пощелкал по каналам — без всякого эффекта. Интересно, связи нет, а электричество откуда-то есть?…