Ад на земле

Из ее глаз хлынули слезы злости, а Кристофер трясся рядом от ярости. Он даже не обращал на Изабеллу внимания, думал лишь о моих словах. Она продолжала реветь, действуя мне на нервы.

− Я ненавижу себя из-за тебя. Каждый день готова наказывать себя за то, что произвела на свет такое чудовище, как ты.

Почему она говорит так, словно я должна ее пожалеть?

− Я еще и твоя дочь, и во мне есть часть тебя, − зачем-то напомнила я. – Твоя человечность.

− В ТЕБЕ НЕТ НИЧЕГО ОТ МЕНЯ!

− Что ж, − резким тоном оборвала я. − Думаю, теперь ты знаешь, что делать.

Конечно, всерьез я не думала, что Изабелль сделает то, что сделала. Я лишь моргнула, а она уже схватила со стола нож для резки бумаги и вогнала по самую рукоятку Кристоферу в горло. Мы с ним одновременно вскрикнули. Брызнула кровь, орошая капельками идеальное лицо Изабеллы.

Я вскочила на ноги и бросилась к Кристоферу, а он уже шлепнулся наземь, пытаясь зажать ладонью рану на горле, из которой хлестала кровь, как в фильме ужасов. К моему горлу подкатила желчь и я, морщась, сглотнула. На секунду перед глазами все поплыло – вспомнилась ночь, когда умерли мама и папа. На мгновение все пространство вокруг меня заполнили их крики боли, но затем в реальность вторгся злобный голос Изабеллы.

− Ты обещала, − она направила на меня нож, и я отшатнулась, но не от страха, а от отвращения.

− Ты убила его, Изабелла. Мы должны вызвать полицию.

− Мы никого не станем вызывать. – Я собралась возразить, но не смогла, изумившись до глубины души. Она даже не боится. На ее лице нет ни отпечатка ужаса или сожаления – ничего; она полностью контролирует себя, будто робот, машина убийца. Ее брови высокомерно изогнулись.

– Тебя скоро не станет. Теперь ты понимаешь, что я готова на все?

Я медленно поднялась, вновь подавив тошноту, когда почувствовала на коленях влагу от крови Кристофера. Несмотря на то что я чувствовала его кровь на всем своем теле и меня начало тошнить, я все еще держала себя в руках. Как и Изабелль. Она виделась мне будто впервые; высокая и красивая; и мы пугающе похожи: у нас светлые волосы – у нее длинные, а у меня короткие, у нас обеих зеленые глаза, пухлые губы. Должно быть, в ее возрасте я бы выглядела как ее точная копия. Но этому не бывать.

− Да, я понимаю, мама.

Глаза Изабелль расширились от ненависти. Сосуды полопались, и я подумала, что, наверное, она сейчас соображает, как лучше меня убить.

А как мне во всем разобраться? Я говорю не о смерти, ведь несмотря на то, что ко мне вернулась душа, я все еще прежняя девушка – мертвая девушка. Моя жизнь осталась в прошлом.

Внезапно я подумала о мире. Во что он превращается? Прямо сейчас, в эту секунду, в эту минуту, когда я стою напротив это женщины, которая ненавидит меня больше всего.

Они – люди за стеной, − ради цели способны на все. На насилие, на убийство. Ничтожества.

Чтобы доказать свою правоту и убедиться, что я чудовище, моя мама сама стала чудовищем.

− Идем, Аура, мы сделаем то, что должны были сделать двадцать лет назад, – голос Изабелль звучал почти нормально. Почти по-матерински. Со мной так говорила мама, когда пыталась убедить, что вынуждена меня наказать за очередную шалость, иначе я не усвою урок. И я понимала, что она должна это сделать. Я понимала свою маму. Но я не понимала Изабелль, и никогда не пойму. Я была обычным ребенком. Никто не мог знать, какой я сделаю выбор, − они сами меня подтолкнули. Люди, боясь, что я стану чудовищем, сами дали мне яд, превративший меня в монстра. Лишь для того, чтобы больше не думать и не бояться неизвестности.

Я бросила пистолет рядом с телом Кристофера Грина и медленно, шаг за шагом, пошла вслед за Изабелль. Мы вышли из кабинета и устремились вдоль по коридору. Сердце в моей груди вновь забилось в предчувствии.

Изабелла шла впереди, я – за ней. Она спросила:

− Теперь ты понимаешь, что от судьбы не сбежать, Аура?

Она даже не боится меня. Эта женщина, думаю, никогда на самом деле и не боялась. Даже несмотря на то, что она отказалась от меня, она знала: я – ее дочь, а детей никто не смеет бояться.

От судьбы не убежать.

Да, я это хорошо понимаю. Но кто решает мою судьбу? Кто именно ответственен за мои желания, мысли, поступки? Я сама. Рэн говорил, что он никогда не мог повлиять на мою судьбу, потому что я не совсем человек. Хорошо, что так. Если бы он мог, мы бы никогда не встретились, и я бы никогда не узнала, что в этом мире будет парень, который наконец-то позволит узнать о любви. Заставит поверить, что кроме боли, страданий и страха быть пойманным и казненным, есть что-то хорошее. Моя любовь к Рэну. Самое, самое лучшее!

К счастью, мы встретились. Теперь у меня есть горячие воспоминания, которые помогут преодолеть боль. Ведь я должна умереть.

Я вновь сосредоточилась на женщине впереди. Она продолжала шествовать по коридорам, даже не оборачиваюсь. Уверена, если бы счастье окрыляло, она бы парила в нескольких сантиметрах от пола. Разве она не должна подозревать, что я лгу? Разве не должна испугаться, что я передумаю и не стану выполнять обещание?