Ад находится у океана

– Делай, что велено, Шафи. А если ты еще раз ослушаешься Чёрную Мать, я отрежу тебе кончик носа и положу в дырочку монетку, – с деланой заботой проговорила Ангел. – А потом еще одну. И еще. И буду класть их до тех пор, пока ты не зазвенишь, как свинья-копилка. Динь-динь. Мне кажется, я уже слышу звон.

– Я тоже, – вставила Нора.

Щёки Шафран налились краснотой, высветив едва заметный пушок. Она сделала нерешительный шаг, и Беата притянула ее к себе. Язык при поцелуе обожгло; слюна начала взбиваться в густую пену, заполнявшую рот.

Беату мало волновало, что происходит с Шафран. Она не сводила глаз со «славного паренька», который не прекращал размахивать пивом и трясти головой в такт гремевшей музыке.

Наконец он заметил целовавшихся девушек. Явление, в общем-то, довольно обычное для рок-фестиваля. Но Беата и остальные, даже терявшая сознание Шафран, знали, что отличие этой сценки от прочих других – разительное. Черноволосая, с неестественно белой кожей, в пурпурном сарафанчике, Беата выглядела ночным хищником, выбравшимся на солнце, чтобы закачать в жертву литр чистейшей тьмы. Обмякшая Шафран только усиливала этот образ.

Когда с поцелуем было покончено, Шафран, потерянная и изумленная, сделала пару неуверенных шагов. Ангел и Крисси с улыбками замерли, ожидая, когда она рухнет им под ноги. Нора посмотрела на них поверх очков, и девушки с неохотой подхватили Шафран. А ту уже сотрясал припадок, выгибая тело дугой и рисуя толстые жилы под кожей. В уголках губ показалась пена.

– Нам с ней долго возиться? – поинтересовалась Крисси. Она зашипела, пытаясь удержать руки Шафран, пока Ангел шарила пальцами у обморочной во рту, проверяя язык и убирая избыток слюны.

– Минут десять, – отозвалась Беата, – не больше.

– А ты сегодня добрая, Беа.

Нора засмеялась:

– Вспомнила полдня, проведенные в кресле? Зависть – плохое чувство, Крисси.

– Я, пожалуй, в тир запишусь. Такого вы точно ожидать не будете.

На этот раз смех подхватили все. Даже Шафран сподобилась на тень улыбки.

– Он идет, – заметила Ангел. Она уже вытерла руку о траву и теперь просто ждала, положив голову Шафран себе на загорелые колени.

Парень, спотыкаясь и разбрасывая ногами пластиковые стаканчики, приблизился. По его изумленному лицу было видно, что он больше пьян от свежего воздуха и музыки, нежели от пива.

– Жарко сегодня, да? – произнес он. Взгляд серых глаз устремился к Шафран. Та как раз вяло цеплялась за Крисси. – С ней такое часто бывает? Выглядит опасно. Тут неподалеку медики дежурят. Если хотите, могу сбегать за ними. Я бы мог и вашу подругу отнести, но, боюсь, она мне всю спину исцарапает. Не то чтобы мне пришлось скрывать это от своей девушки, я не о том. Я к тому, что у меня ее нет, а царапины – они ведь отпугнут любую, правильно? – Парень смущенно улыбнулся. – Господи, ну я и нагородил, да?

Беата взглянула на «сестер», убедилась, что те притихли. Только после этого заговорила.

– Позволь и мне быть честной. Я хотела твоего внимания. Хочу и сейчас. Хочу получить его целиком и без остатка. Как думаешь, мне это удалось?

– Ого, а это и впрямь честно. А если бы подошел кто-нибудь другой? Или я, скажем, смотрел бы в другую сторону?

– Для других есть другие. Для тебя есть только я.

Парень сделал неопределенный жест и нахмурился, будто солнце чересчур сильно прижарило ему копну каштановых волос. Наконец опять заулыбался.

– Сава. Или Савелий. Как угодно. Будущий потрошитель школьной указкой.

– Беа. Или Беата. Как угодно. Твоя будущая жена.

– Моя… – Сава запнулся на полуслове. Обернулся, ища помощи у приятелей, но те продолжали тискать девиц, подцепленных у южной оконечности поля. – Моя… Это какая-то шутка?

– Попробуй положить эту фразу на язык и произнеси ее, покатай во рту. – Голос Беаты каким-то образом заглушил рев толпы и усиленное динамиками рычание со сцены.

Севшим голосом Сава сказал:

– Ты – моя будущая жена, Беа.

– И ты будешь проклят и презираем, если вдруг выяснится, что это неправда?

– Да… Да, господи!

Сава вдруг понял, что не владеет собой. Окружающий мир смазывался, словно по его очертаниям пробежали кошачьи лапки. Лишь одно оставалось четким – указательный пальчик Беаты, показывавший на межключичную впадину, куда обычно женщины бросают капельку духов. Оторопь, вызванная ее странными словами, окончательно схлынула.

«Я как будто в ловушке у миража с чернейшими волосами и белейшей кожей», – подумал Сава и тут же позабыл эту мысль.

Позабыл он и то, как мираж привлек его к себе.

2

Снаружи громыхнуло, и Сава вздрогнул. Он оперся на локоть и повернул голову в сторону окна. Сквозь жалюзи был виден один из уличных фонарей, освещавших парковку. В его свете мерцали серебристые зернышки. Казалось, где-то в ночи возникло огромное существо, притащившее с собой севалку, полную чистых белых зерен. И теперь тварь, загребая зёрна водянистой лапой, сеяла, сеяла и сеяла…