Ад - удел живых (СИ)

Брат… Даже изгнав, командир называл его, Дмитрия, своим братом…

Кое-как выбравшись из смердящего испражнениями салона, девчонка, совсем молоденькая, с виду и до шестнадцати не доросла, опасливо подошла к Дмитрию, осматривавшего как недавнюю пленницу нежити, так и окрестности.

— Ты в порядке? — заговорил Дима, осматривая чумазую девчонку. — Салон не испачкаешь?

— Нет, я только пахну плохо, я аккуратно, в пакетик ходила, а окошко боялась открыть, там эти, руками лезли, а папа пошел бензин искать и не вернулся, а мне страшно было… — девочку вдруг прорвало, она затараторила, не останавливаясь и шмыгая носом. — А потом они пришли, а я закрылась…

Дмитрий насторожился, заметив нездоровое шевеление между углом ближайшего дома и сгоревшим магазином популярной продуктовой сети. Меньше ста метров, три фигуры, быстрым шагом направившихся к машинам.

Схватив под мышку болтающую девчонку, действительно дурно пахнущую, Дима быстро пошел обратно, к бронированном «гелику». Забросив спасенную на заднее сидение, Погожин перебросил наперед сумку с оружием, забрался за руль и торопливо нажал на педаль газа. Шедшая в его сторону троица резко ускорилась, желания знакомиться с ними почему-то не возникло. Было в них что-то неправильное — двигались они рвано и быстро, длинными, звериными прыжками, угрожая своей пугающей стремительностью.

Когда преследователи остались далеко позади, Дмитрий обратил внимание на девочку, все ещё взахлёб повторяющую историю про ушедшего отца и страшных зомби.

— Тихо! — рявкнул Погожин, зная, чем сменится словесный поток после пережитого шока.

Девочка запнулась на полуслове, уставившись перед собой стремительно мокнущими глазами, её губы задрожали, а через секунду затряслась в плаче, закрыв лицо маленькими грязными ладошками.

— Совсем ребенок… — пробормотал Дима, объезжая остов сгоревшего микроавтобуса с обугленным телом внутри.

С рыдающим грузом на шее, экскурсия по гибнущему городу откладывалась. Где-то в районе Дмитровского шоссе должен быть временный опорный пункт, где военные собирали беженцев и раздавали оружие всем, кто не вызывал подозрений. Если быстро доехать туда, времени останется ещё в достатке для задуманного. Только улицы…

Улицы не располагали к быстрой и лёгкой езде. Многие переулки выглядели ловушками, будучи заваленными костями, хламом и машинами, вездесущие мертвяки заставляли вилять по дороге и мешали поворотам, шоссе также не казалось лёгким путем. Ближайший перекресток пришлось объезжать по тротуару, сбив кенгурятником нескольких зомби, поковылявших наперерез автомобилю. «Мыть теперь придется» — с отвращением подумал Дмитрий, сворачивая в переулок, показавшийся свободным.

Проехав с сотню метров, Погожин обратил внимание на отделение милиции, занимавшее часть первого этажа какого-то заунывно-серого административного здания. Дверь участка оказалась подпертой снаружи толстой доской и украшенной надписью чем-то бурым, скорее всего кровью — «Не входить, заражено!».

— Сюда то нам и надо, коли не советуют… — сказал вслух Дмитрий, останавливаясь перед зданием и глуша мотор.

Услышавшая его спокойный, даже холодный голос, девчонка перестала рыдать, но всхлипывать не прекратила.

— Дядя… А куда… мы едем?.. — спросила она хриплым после плача голосом. — А как же папа, он искать меня будет…

— Туда, где безопасно… — стараясь говорить как можно спокойнее, ответил Дима. — Я только в милицию сейчас зайду, договорюсь, чтобы твоего папу нашли, и скажу, где ты будешь его ждать…

Сердце Погожина сжало ледяными клещами, он увидел в этой девочке сироту, оставшуюся без матери, отца и дома. Совсем одна… Когда-то он был таким же, безнадежно ждущим, что его найдут, заберут домой… Только ему нельзя было показывать свою слабость, детдомовские не любили «ждалкиных». Как и сейчас, когда он остался совсем один, без семьи, без друзей и родных, во всем мире есть только он… и эта малявка, которой он нужен, такой, какой есть, сильный и непробиваемый. Вот ей все можно, никто не станет глумиться, никто не бросит вслед обидные слова…

— Сиди здесь! Я быстро! — как можно твёрже приказал девчонке Погожин.

Она опять захныкала, умоляя не оставлять её одну, ведь снооова придут эти, снова она будет запертааа в железном капкане…

— Тихо! — прикрикнул Дима. — У меня пистолет есть! И ружье есть! И тех, и этих застрелю, если придут! Ложись на сидение, закрой глаза, никто тебя не увидит!

Девочка безропотно растянулась на кожаном диване, закрыла глаза и моментально затихла, тихонько шмыгая носом.

— Так и лежи, малышка, скоро вернусь… — успокаивающим, отеческим голосом сказал Дмитрий, закрывая дверь, а затем, уже сам себе, пробормотал: — Свалилась на мою голову…