Ада Даллас

Мне показалось, что я попал на поминки: плотное, как туман, молчание царило в комнате, и чье-то обращенное ко мне «Да?» прорезало его подобно лучу прожектора.

В комнате собралось человек десять, все мужчины, за исключением низенькой, плотной блондинки с сединой в волосах — жены Мура. Они сидели растерянные и ничего не понимающие, с видом людей, застигнутых страшной катастрофой. Сам Мур приткнулся в дальнем углу, и на его жирном лице отчетливо читались ужас и сознание своего провала.

Мне сразу стало ясно, что между Ленуаром и Муром есть и еще нечто общее, кроме поражения. Каждого из них подвели их личные божества. Хотя, разумеется, молились они разным богам.

Начиная беседу с Муром, я чувствовал себя гробовщиком.

— Мистер Мур, что вы можете сказать о ходе избирательной кампании?

— Что, что? — шепотом спросил он.

— Что вы можете сказать о ходе избирательной кампании? — повторил я.

Мур взглянул на меня, и я понял, каких усилий стоит ему собраться с мыслями.

— Я… я… — хрипло начал он. — Сейчас еще слишком рано подводить окончательные итоги… Я… Да, да, миссис Даллас значительно опережает остальных кандидатов. Однако по многим избирательным участкам результаты еще неизвестны; я отказываюсь признать себя побежденным и не могу сказать ничего определенного, пока не подсчитают все голоса.

Глядя на Мура, можно было подумать, что его незаслуженно оскорбило все человечество. Он не верил в такую чепуху, как истина, справедливость, и даже в счастливый случай. Он и не надеялся победить. Не хотел этой победы и совершенно не собирался участвовать во вторичных выборах. Он хотел лишь, чтобы вторичные выборы состоялись, и тогда он мог бы продать голоса своих сторонников одному из кандидатов за круглую сумму в двадцать тысяч долларов, как утверждали понаторевшие в таких делах люди.

И вот теперь приятная перспектива испарилась раз и навсегда, как испарилась и надежда вернуть деньги, израсходованные на предвыборную кампанию, а это означало в целом потерю сорока тысяч долларов. Верная, казалось бы, сделка сорвалась.

В восемь часов тридцать шесть минут, через два с половиной часа после закрытия избирательных участков, выяснилось невероятное. В первом же туре голосования Ада Даллас избрана губернатором Луизианы.

Штаб избирательной кампании Ады находился в отеле «Монтлеоне» на Ройял-стрит, но ни ее, ни Сильвестра, ни полковника Роберта Янси я здесь не застал. Они отправились в Батон-Руж, в особняк губернатора.

В соответствии с традицией роль хозяина взял на себя член законодательного собрания Алва П. Будэн, надутый и напыщенный по этому случаю, как петух. Я вручил ему микрофон, и он не заставил себя уговаривать.

— Народ сказал свое слово. Теперь Луизиана и наш губернатор пойдут вместе рука об руку.

Его похожее на брюкву лицо было необыкновенно торжественным, все видели, как он гордится тем, что именно ему выпала честь выступить с этим важным заявлением.

Вечер выдался хлопотливый, и мне удалось вернуться домой лишь после полуночи. Я долго лежал в темноте, не смыкая глаз. Я пытался угадать, что в эти самые минуты делает Ада. Была одна из тех ночей, когда никакое снотворное не помогает.

Томми Даллас

О результатах выборов я услышал в тот же день по радио. Победа Ады не явилась для меня неожиданностью — ничто не могло остановить их с Сильвестром; но все же я не думал, что она окажется избранной в первом же туре. Известие подействовало на меня, словно удар тока.

Я выключил радио и встал. Нервы у меня были напряжены до предела, я должен был что-то предпринять.

— Поехали! — крикнул я Эрлу. — Едем в Мобил.

— Чего, чего?! — удивился я.

— Я сказал, едем в Мобил.

— Губернатор, вам не следует…

— Поехали!

По приезде в Мобил мы остановились в мотеле. Коридорный шепнул мне, что у них есть девушки. По моей просьбе он вскоре прислал одну из них. Но у меня с ней ничего не получилось.

Девушка поняла мое состояние.

— Не огорчайся, милый, — сказала она и погладила меня по щеке. — Это бывает с кем угодно.

Напуганный, готовый от стыда провалиться сквозь землю, я кивнул:

— Да, да, конечно…

— Но заплатить тебе все же придется. Считается, что ты взял меня на ночь, а как там было — это нас не касается.

— Раз уж я плачу за все, давай выпьем, что ли.

Выходит, я еще не вполне поправился. Будь проклята Ада! Будь проклята на веки вечные! А что, если я вообще не поправлюсь? Ну нет! Обязательно поправлюсь. Ведь девушка сказала, что такое нередко случается.

Но я чувствовал себя конченым и на поправку не надеялся.

* * *

Мы включили свет и уселись на широкую белую кушетку; только тут я обратил внимание, что номер довольно неплохо обставлен.

Девушка заметила мой взгляд и ухмыльнулась.

— Этот номер называется у нас свадебным, — сообщила она. — Сразу видно, милый, что ты важная персона.

Девушка была невысокой, худенькой, рыжеволосой, с веснушчатым лицом, каким-то домашним и одновременно чувственным. Я видел, что ей хочется вернуть мне хорошее настроение.

— М-да… — промычал я. — Да, понимаю…

— Я же говорю, не огорчайся ты ради бога? С кем не бывает! — убеждала меня она.

— Ну, разумеется…