Адам

В тот день Дамир Анотович неожиданно для всех решил посетить штатный прогон взаимодействия человека и хищника. Все до сих пор уверены, не будь его тогда на пункте управления, ничего бы не случилось. Операторы задолго до критического момента заметили отклонения в работе управляющего процессора и собирались убирать хищника от Ярослава, но Анотович настоял на продолжении эксперимента. В его словах была логика, надо сейчас решать проблему, чтобы подобного не случилось, когда вокруг будут зрители. Но когда стало понятно, что контроль над животным не восстановить и необходимо выводить на арену охрану и усыплять льва, он вновь дал команду ничего не делать. Когда хищник напал на Ярослава, один из инженеров проекта не выдержал и дал команду на уничтожение обезумевшего зверя. Счет шел на секунды, охрана сработала очень оперативно, но Дамир Анотович запретил стрелять в рвущего на части человека льва. Он предупредил, что если кто-то из сердобольных решит стрелять, то он компенсирует всю сумму государственных вложений в хищника. И он, и его дети, и его внуки будут компенсировать. Каждому животному проекта были сделаны уникальные операции по вживлению жутко дорогих нейрочипов, настолько дорогих, что все они могут жрать людей по пять штук в день и ему плевать, пока не начнут жрать лично его.

Я спал. И снова был в том же коридоре. Однообразность моих снов начинала пугать. В этот раз я не двигался, я просто стоял, и когда мимо меня молча прошел Дамир Анотович, я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Он подошел к первой двери коридора, приоткрыл ее и стал на что-то смотреть. Потом он повернулся ко мне и поманил пальцем, глаза его были мертвенно недвижимы и очень грустные. Мне очень не хотелось к нему подходить, но пришлось. Дамир Анотович подвинулся, чтобы я мог заглянуть в комнату.

Внутри было довольно темно, это была какая-то спальня или просто комната с большой кроватью. На кровати двое занимались любовью. Зачем мне надо было смотреть на это, я не знал. Сначала я разглядел женщину, это была молодая и очень красивая женщина, но я ее видел впервые. А потом я увидел мужчину, он был под стать красавице, не мне оценивать мужскую красоту, но даже мне было понятно, насколько он хорошо сложен. Его я узнал, это был Ярослав. Таким в жизни я его не видел, он был здоров, без увечий. Они любили друг друга, красивые люди даже сексом занимаются красиво, как-то без пошлости и низменных животных страстей, по крайней мере, в моем сне.

От созерцания эротической сцены меня отвлек Анотович. Я просто почувствовал, что надо смотреть на него, и я повернулся. Невысокий татарин тоже смотрел в комнату. Смотрел и плакал, молча, с каменным лицом. Так, наверное, может только он, даже в минуты горя сохранять свое лицо. Только руки его тряслись. Он, не отрывая взгляда от любовников, пытался снять с безымянного пальца обручальное кольцо. Очень интересное кольцо с крупным бриллиантом. А в постели наступала концовка, в поле зрения была широкая мускулистая спина мужчины и царапающие ее изящные ручки. На безымянном маленьком пальце сверкало колечко, маленькая копия кольца Дамира Анотовича. Дверь захлопнулась, а плачущий обманутый муж исчез.

Я стоял и не знал, что мне делать. Но дверь открылась снова, никого рядом не было, но я понял, что должен смотреть. В комнате было темно. Я не сразу понял, что это за помещение. Если бы во сне были запахи, я бы догадался сразу, а так пришлось постоять и подумать. Я заглядывал в какое-то хозяйственное помещение, стены были сколочены из необрезной доски с большими щелями, законопаченными пенькой и ветошью. Весь обзор закрывала внутренняя стенка загона. В загоне кто-то был. Кто-то суетливо перебирал ногами и ел, слышалось чавканье и хруст, зловещий такой хруст. Так шумят голодные свиньи, получившие долгожданное пропитание, их деловитое похрюкивание зазвучало в ночном свинарнике. В помещении было грязно, дощатые полы были покрыты толстым слоем грязи и в такт свиного чавканья дергалась торчащая из-под стенки загона человеческая рука. Маленькая женская ручка с интересным колечком с камушком на безымянном пальце. В загоне жующие суетливо затопали, повизгивая и толкая крупными боками стенки загона, человеческая рука была резко втянута внутрь и чавканье началось снова. Хруст.

глава 26

Завтракать я не стал. Воспоминания о последнем сновидении всячески препятствовали приему хоть какой-то пищи. Напротив меня сидел Ярослав и с удовольствием доедал свой довольно плотный завтрак.

– Чего не ешь? Какой-то ты зеленый, отравился что ли? – мой друг говорил с набитым ртом, как свинья. Меня замутило еще сильней.