Адам

Сначала я опешил, какого они Ганнибала и откуда выпускают, а потом вспомнил. Так теперь зовут бывшего Лютика, льва – людоеда. Во мне все сжалось, коленки против моей воли подкосились и стали чуть заметно подрагивать. Если на меня решит сейчас напасть черепаха, то и от нее я вряд ли смогу убежать.

– Петров, успокойся. Помни я с тобой, – голос Ярослава придал мне сил. В его голосе было столько уверенности, что я понял, он меня в обиду не даст.

глава 27

Тем временем из пещер вышел лев. Много времени прошло с момента нашей с ним встречи, но волна ужаса накрыла меня сразу. В глазах потемнело и дышать стало невыносимо тяжело. Слабость навалилась на меня так неожиданно, что я просто рухнул на траву. В голове шумело, я сидел и безвольно смотрел, как ко мне идет хищник. Снизу, из глубин страха и отчаяния он выглядел еще огромнее, еще ужасней. В глазах помутилось, фигура зверя размазалась в пятно, и только два огромных желтых глаза смотрели на меня неотрывно и холодно.

Я слышал, как меня зовут. Кто-то шептал мне у самого уха мою фамилию. Знакомый голос настойчиво выговаривал только одно слово: «Петров». Я прислушался и понял, что мне надо узнать этого человека, он скажет мне что-то очень важное. Я, насколько смог, сконцентрировался и напряг свой слух. Шепот перешел в полный голос, уровень звука в знакомом голосе рос все быстрее и быстрее, пока мои уши не взорвались от оглушительного вопля: «Петров!!!»

Это был Ярослав. Наваждение слетело с меня, словно душное одеяло, скинутое жаркой летней ночью.

– Вставай! Лев под полным контролем! Вставай! – Ярослав не унимался, он скоро охрипнет. – Вставай, Петров!

– Я встаю, – сил хватило на шепот, но меня услышали. В ушах раздался оглушительный по мощи выдох облегчения моего друга, чей-то тихий мат и довольное бурчание неисчислимых операторов пункта управления.

Я поднялся. Небо, подчиняясь трагизму обстановки, посерело и повисло, низко прогибаясь дождевыми тучами над моей головой. Наверное, если бы я не пришел в себя сам, то меня бы облили холодной водичкой, а, возможно, и молнией бы долбанули для профилактики.

Лев стоял, ожидая, когда я возьму себя в руки. Я еще раз посмотрел на него. В нескольких метрах передо мной стоял огромный хищник, царь зверей. Человек всегда удивляется своей исключительности и совершенству, как божьему подобию, как венцу творений природы, как конечной цели эволюции. Я же все это увидел в неразумном животном. Сколько мощи и грации. Сколько уверенности в его движениях. Сколько раз его глаза видели конец жизни.

В этом его философия, понятная каждому зверю. Жизнь – это борьба за жизнь. Это знание есть в каждой твари на земле, только люди его забывают. Не хотят его помнить. Только в этом хищнике оно так явственно проступает, в каждом его движении, в каждой его черте, в каждом шраме.

Паника моя прошла совсем. Заглянув в глаза Ганнибала, я понял, он абсолютно неопасен. Во взгляде его не было ни величественного холода, ни тягучей ярости, дремлющей в глубинах зрачков. В глазах убийцы не было обещания смерти, в них не было ничего. Пустота. Передо мной стоял безвольный робот из мяса и костей, кукла, марионетка. Нельзя бояться того, что пустота тебя убьет. Надо бояться, что пустота тебя захватит и сделает частью себя.

Хищник подошел ко мне и сел рядом, как вышколенная овчарка на выставке. Я пошел, и он шел рядом. Потом выпускали остальных, они, словно бравые солдаты на параде победы, проходили и отдавали салют. А мне было грустно. Льву было все равно.

– Ты чего такой невеселый? – довольный Ярослав помогал мне переодеваться. – Все же хорошо!

– Да, все хорошо, – я пытался соответствовать настроению друга.

– Все, прекращай кукситься. Это было самое главное твое испытание, – Ярослав многозначительно посмотрел на меня, – многие думали, что ты сломался тогда…когда это… у лифта в общем.

– Кто думал?

– Многие, – лицо товарища становилось все довольнее и довольнее. -Очень многие теперь принесут мне свои денежки!

– Ты что, тотализатор организовал?

– Прости меня, но грех было не воспользоваться таким случаем

– Где моя доля?

– Какая доля? Я чуть не помер, когда ты отключился! – столько негодования я еще не видел. – Я, может, пять лет жизни потерял!

Мы вместе еще немного посмеялись, а потом пришел Ананасович.