Адам и Ева

Ева...? Ева. Артемьевна. Я учусь на курсах иностранных языков. Ефросимов. А вы, Адам? Адам. Николаевич! Я - инженер. Ефросимов. Скажите мне какую-нибудь простенькую формулу, ну, к примеру,

формулу хлороформа? Адам. Хлороформа? Хлороформа. Ева, ты не помнишь формулу хлороформа? Ева. Я никогда и не знала ее! Адам. Видите ли, я специалист по мостам. Ефросимов. А, тогда это вздор... Вздор эти мосты сейчас. Бросьте их! Ну кому

в голову сейчас придет думать о каких-то мостах! Право, смешно... Ну,

вы затратите два года на постройку моста, а я берусь взорвать вам его в

три минуты. Ну какой же смысл тратить материал и время. Фу, как душно!

И почему-то воют псы! Вы знаете, я два месяца просидел в лаборатории и

сегодня в первый раз вышел на воздух. Вот почему я так странен и стал

забывать простые слова! (Смеется.) Но представляю, себе лица в Европе!

Адам Николаевич, вы думаете о том, что будет война? Адам. Конечно, думаю. Она очень возможна, потому что капиталистический мир

напоен ненавистью к социализму. Ефросимов. Капиталистический мир напоен ненавистью к социалистическому миру,

а социалистический напоен ненавистью к капиталистическому, дорогой

строитель мостов, а формула хлороформа СНСlз! Война будет потому, что

сегодня душно! Она будет потому, что в трамвае мне каждый день говорят:

"Ишь шляпу надел!" Она будет потому, что при прочтении газет

(вынимает из кармана две газеты) волосы шевелятся на голове и кажется,

что видишь кошмар. (Указывает в газету.) Что напечатано? "Капитализм

необходимо уничтожить". Да? А там (указывает куда-то вдаль), а там что

напечатано? А там напечатано: "Коммунизм надо уничтожить". Кошмар!

Негра убили на электрическом стуле. Совсем в другом месте, черт знает

где, в Бомбейской провинции, кто-то перерезал телеграфную проволоку, в

Югославии казнили, стреляли в Испании, стреляли в Берлине. Завтра будут

стрелять в Пенсильвании. Это сон! И девушки с ружьями, девушки! - ходят

у меня по улице под окнами и поют: "Винтовочка, бей, бей, бей...

буржуев не жалей!" Всякий день! Под котлом пламя, по воде ходят

пузырьки, какой же, какой слепец будет думать, что она не закипит? Адам. Виноват, профессор, я извиняюсь! Негр - это одно, а винтовочка, бей

это правильно. Вы, профессор Ефросимов, не можете быть против этой

песни! Ефросимов. Нет, я вообще против пения на улицах. Адам. Ге... гe... гe. Однако! Будет страшный взрыв, но это последний,

очищающий взрыв, потому что на стороне СССР - великая идея. Ефросимов. Очень возможно, что это великая идея, но дело в том, что в мире

есть люди с другой идеей, и идея их заключается в том, чтобы вас с

вашей идеей уничтожить. Адам. Ну, это мы посмотрим! Ефросимов. Очень боюсь, что многим как раз посмотреть ничего не удастся! Все

дело в старичках!.. Ева. Каких старичках?.. Ефросимов (таинственно). Чистенькие старички, в цилиндрах ходят... По сути

дела, старичкам безразлична какая бы то ни было идея, за исключением

одной - чтобы экономка вовремя подавала кофе. Они не привередливы!..

Один из них сидел, знаете ли, в лаборатории и занимался, не толкаемый

ничем, кроме мальчишеской любознательности, чепухой: намешал в колбе

разной дряни - вот вроде этого хлороформа, Адам Николаевич, серной

кислоты и прочего - и стал подогревать, чтобы посмотреть, что из этого

выйдет. Вышло из этого то, что не успел он допить свой кофе, как тысячи

людей легли рядышком на полях... затем посинели как сливы, и затем их

всех на грузовиках свезли в яму. А интереснее всего то, что они были

молодые люди, Адам, и решительно не повинные ни в каких идеях. Я боюсь

идей! Всякая из них хороша сама по себе, но лишь до того момента, пока

старичок-профессор не вооружит ее технически. Вы - идею, а ученый в

дополнение к ней - ...мышьяк!.. Ева (печально под лампой). Мне страшно. Теперь я знаю, тебя отравят, мой

Адам! Адам. Не бойся, Ева, не бойся! Я надену противогаз, и мы встретим их! Ефросимов. С таким же успехом вы можете надвинуть шляпу на лицо! О, милый

инженер! Есть только одно ужасное слово, и это слово "сверх". Могу себе

представить человека, героя даже, идиота в комнате. Но сверхидиот? Как

он выглядит? Как пьет чай? Какие поступки совершает? Сверхгерой? Не

понимаю! Бледнеет фантазия! Весь вопрос в том, чем будет пахнуть. Как

ни бился старичок, всегда чем-нибудь пахло, то горчицей, то миндалем,

то гнилой капустой, и, наконец, запахло нежной геранью. Это был

зловещий запах, друзья, но это не "сверх"! "Сверх" же будет, когда в

лаборатории ничем не запахнет, не загремит и быстро подействует. Тогда

старик поставит на пробирке черный крестик, чтобы не спутать, и скажет:

"Я сделал, что умел. Остальное - ваше дело. Идеи, столкнитесь!"

(Шепотом.) Так вот, Адам Николаевич, уже не пахнет ничем, не взрывается

и быстро действует. Ева. Я не желаю умирать! Что же делать? Ефросимов. В землю! Вниз! В преисподнюю, о прародительница Ева! Вместо того,

чтобы строить мост, стройте подземный город и бегите вниз! Ева. Я не желаю ничего этого! Адам, едем скорее на Зеленый Мыс! Ефросимов. О, дитя мое! Я расстроил вас? Ну, успокойтесь, успокойтесь!