Адам и Ева — 2

Мужчину я почти не запомнил. Суровое, обветренное лицо. Черный ежик коротко подстриженных волос. Комбинезон защитного цвета, широкий кожаный ремень, нож в ножнах и высокие ботинки с рубчатой подошвой — вот и все, что запомнил. Но женщина еще тогда поразила меня. Вина и обида на лице, в глазах… Не знаю, как сказать. Очень старая вина и очень древняя обида. Женщина коротко проконсультировала меня насчет биованны и вышла. Внимательный, изучающий взгляд. Я решил, что она из медперсонала какого-то госпиталя для неизлечимо больных.

Драконы занялись евгеникой. Считают, что мы, люди, достигли потолка. Все, финишная ленточка. И решили взять эволюцию в свои руки.

— Да не считают они так! — Шейла даже кулаком по коленке стукнула. — Но социальный аспект эволюции не соответствует… Ареалу, что ли. Не умею я по-научному говорить.

— По-простому говори.

— Ну, мы вышли в космос, сотни планет заселили. А как были дикарями, так и остались. Биологическая эволюция идет слишком медленно. Мрак решил ее ускорить. И сделал меня. Я — прототип. Экспериментальная модель.

Драконы решили сделать из людей расу телепатов. Отыскали на какой-то отсталой планете местное дарование, изучили его геном, подкорректировали, чтоб в потомках нужный ген доминантой шел, и изготовили Шейлу. Все дети Шейлы будут телепатами. И внуки. И правнуки. Хотел бы я стать телепатом? Шейла не хочет.

— Ты опять ничего не понял! Я в тюрьме жить не хочу. На волю хочу! Туда, где хоть один человек меня… Где хоть с одним поговорить можно. Они же все меня ненавидят! Платье не такое надела, цветок сорвала, камень в лужу бросила. За все! Вслух одно говорят, конфетками угощают. А думают: «Чтоб ты куда провалилась со своими предками». Меня никто в поселке не любит. Только Шаллах с Артемом ко мне нормально относятся. Но они драконы. А у меня от драконов голова раскалывается. И они все равно мракобесы!

— Но это же века пройдут, пока твои гены по всему человечеству разойдутся.

— Дурак ты! На мне они их только испытывают. А потом… Ты о прыгающих генах читал?

— Да. На этом принципе регенерин сделан.

— Вот и тут то же самое. Придет молодая мамашка в женскую консультацию, ей там прививку сделают — и готов еще один телепат. Мамашка и знать не будет.

— Не… Все равно не получится… Через пять лет знаешь, какой шум поднимется! Когда первые дети-телепаты подрастут.

— Получится… Ты неправильно думаешь. Ты думаешь, как сделать, чтоб не получилось, а надо за драконов думать — как сделать, чтоб, наоборот, получилось. Если мутация начнет проявляться не в первом поколении, а во втором — как раз всех успеют обработать. Никто знать не будет, откуда телепатия взялась. Мои знали… Ненавижу!

— Тебя мать с отцом любят. Я их видел.

— Что ты понимаешь? Отец за всю жизнь щит ни разу не снял. Боится, что я мысли его узнаю. Цепочка один раз порвалась, щит на землю упал. Знаешь, как он испугался! Будто у него голова сокровищами набита. А там обычные мысли. Как у всех. Чего их прятать? Однажды у него щит сломался. Я двое суток слушала, о чем он думает. Да ни о чем особенном! Как все! Что забор надо чинить, что дождь не вовремя. Все утро собой гордился, какая мамашка красивая, да как он ее ночью оттрахал. На третий день я вышла к завтраку и говорю: «Папа, у тебя в щите батарейка села». Знаешь, что было?

— Тебя мама любит. Я ее глаза видел.

— Любит? Я ЧУВСТВУЮ, когда меня кто-то любит. Ее я в упор не чувствую. Как папин компьютер на столе! Она запрограммирована! По головке меня гладить запрограммирована, слезы по ночам лить — это все программа! Дано: соседи пожаловались на Шейлу. Выполнить: выпустить из глаз пять миллилитров осадков. Конец процедуры.

Тут я не удержался и залепил ей пощечину.

— Ты просто жестокая, равнодушная тварь! — Я вспомнил, как отец сутками возился с нашим семейным кибером Топом. Кибер остался от прадеда, таких уже не выпускали, и запчастей к нему не было. Если что-то ломалось, деталь изготовляли на заказ, или отец с кибером часами пропадали в мастерской в гараже, подгоняя новые узлы к старым. Появлялись дома сияющие. Точнее, Топ сиял надраенным корпусом и даже, вроде бы, смущался. А руки отца по локоть в графитовой смазке или полировочной пасте. Мама накрывала праздничный стол…

Шейла смотрит на меня квадратными глазами.

— Он же РОБОТ! Кусок железа! Как можно любить кусок железа? Любить надо живое! Траву, ласточек. Они чувствуют, что ты их любишь. А как можно любить камень?

— Дура ты еще! — иду вниз, сердито пинаю камни. Оглядываюсь — Шейла стоит на прежнем месте. Сбавляю скорость. Захочет — догонит. На каком расстоянии она читает мысли? Отсюда меня слышит? И что делать со щитом? Надевать или нет?

— Сам думай! — сердито бросает Шейла. Уже догнала и топает параллельным курсом. Хорошо под гору идти. Почти не устаешь. Повезет — до леса дойти успеем. Но шалаш точно не успеем поставить. Зато теплеет с каждым километром.

— Медвежонок, извини.

— Все равно ты не прав! — упрямо отзывается Шейла. — Любить надо живое. Мертвое — использовать.

— А ты всегда можешь отличить живое от мертвого?

— Я чувствую.

— Человека в анабиозе?