Адам и Отька

- Спасибо, спасибо, - говорит пан Венцл и растерянно оглядывается, боясь, как бы чего не раздавить. - Дети приехали сюда только в гости, они скоро должны вернуться обратно в деревню.

- Ну этого я не знала, - отвечает строгая воспитательница и провожает детей вместе с паном Венцлом до порога.

Потом дети идут уже одни, а за ними поднимается по лестнице пан Венцл. Отка идёт и строит рожицы и ещё что-то бормочет себе под нос.

- Ты что рожи строишь? - спрашивает её Адам.

- А может, я ещё играю.

- Отка, тебя там как будто подменили.

- Ты что, - испугалась Отка, - посмотри на меня как следует! Да разве я не такая, как раньше? Не узнаёшь меня? Думаешь, это совсем не я?

- Да нет, ты.

- Так чего же ты тогда не смеёшься? Разве что-нибудь случилось? Мне здесь всё понравилось, жаль, что у нас нет такого детского сада в Выкане.

- Ты как кошка: сразу везде приживаешься. А чего ты там всё-таки делала?

- Да они мне всё давали какие-то игрушки, а я всё бросала.

- И пела ты там тоже?

- Нет, только рот открывала.

- Подождите, дети, подождите, - говорит старый часовщик. Он останавливается и прислушивается к уличному репродуктору.

Дети тоже хотят услышать, что заинтересовало пана Венцла. Но ничего не слышат.

- Мне кажется, это вас разыскивают. Адам Крал и Отка Кралова - это ведь о вас?

- Значит, тётя проснулась, - испугался Адам. Теперь им ничего не оставалось, как бежать побыстрее домой. Одна ступенька, вторая, третья... девятая, и вот они уже на своей улице. Пан Венцл так быстро не может. Одолев несколько ступеней, он останавливается и думает, как жаль, что он всё больше стареет.

23

Такой тёти они ещё не видывали! Она выглядела по меньшей мере как дракон. Глаза горят, и извергает она громы и молнии.

- Сначала я обмётывала петли... Дети ни слова.

- Потом я складывала бельё...

Дети ни гугу.

- Потом я уже и обед сварила. Дети опустили глаза.

- А потом я позвонила в милицию. Детям хочется провалиться сквозь землю.

- Наконец я вынуждена была искать вас по радио. Дальше молчать уже нельзя. Сначала это поняла Отка.

- Тётя, ты знаешь, во всём виновата я. Просто я заблудилась.

Но и Адама будто бы кто кольнул. Он тоже промолчать не может.

- Тётя, во всём виноват я, это я не смотрел за Откой.

- И куда же ты забрела? - в голосе тёти уже заметно любопытство.

- В детский сад.

- А ты не врёшь? Правду говоришь?

- Честное слово, правду.

- Тётя, честное слово.

- Ну и ну, чтобы ребёнок сам забрёл в детский сад! Тётины строгие глаза изучают детей, так и впиваются в них взглядом. Кажется, они действительно не врут. Жаль, нет возможности заглянуть в их души. Дети не чувствуют себя виноватыми и, наверное, на самом деле не виноваты, но тёте всё же пришлось их ждать и беспокоиться. Поэтому она и рассердилась.

Оказывается, они заблудились. Обидеть её, конечно, они не хотели. Тётя счастлива, что так хорошо всё кончилось, она ведь своих племянников очень любит. Отка догадывается, что гроза уже миновала, и потихоньку улыбается.

- Ты что смеёшься, когда я сержусь? - взрывается опять тётка.

И Отка понимает, что улыбается она не ко времени, и всё же находит выход из положения.

- Тётя, а ты не знаешь, что мы тебе принесли!

- Конечно, не знаю.

- Адам даст тебе правый, а я левый.

- Ну, что же это такое?

- А это для Влади.

- Для Влади, - смеётся наконец и тётка. Дети вытаскивают белые ботиночки, Отка левый, Адам правый. Они похожи как близнецы. Тётя видит не только ботиночки, она видит в них уже и ножки своего сыночка. Сначала в них он будет лежать, а потом и ходить. Её малыш.

Тётя вдруг становится очень красивая и очень счастливая, хотя всего лишь минуту назад была такая несчастная. Ну что ей с этими детьми делать? Прежде всего их, конечно, надо накормить.

24

Поближе к вечеру вернулся пан Сук, дядя выканских детей, то есть муж их тёти. Высокий, красивый, и всё на нём аккуратное и красивое. Форма голубая, лоб высокий, а усы придают лицу какую-то особую прелесть. Дядя - пилот гражданской авиации, но походка у него и вся выправка военного человека. Наверное, потому, что он долгое время находился на военной службе. Адам так и чувствует, что он всегда ко всему готов: управлять машиной, управлять самолётом, в одну минуту рассердиться или как следует рассмеяться. Тётя всегда считала его немного легкомысленным, но кто знает, правда это или нет.

Отка, попав в его объятия, тут же стала упрекать, где это он так долго был?

- Где я был? Да в Египте.

- А это далеко?

- За морем.

- А что ты там видел?

- Ты спрашиваешь, что я видел в Каире, на улице?

- Да.

- Ну представь себе такую картину: один продаёт хлебные лепёшки на палке и что-то кричит, другой гонит осла и кричит ещё громче, третий нахваливает свои сырные лепёшки и отгоняет мух...

- А что делаешь ты?

- А я покупаю финики у одного мальчика, у которого глаза будто тарелки.

- Для меня?

- Для тебя и для Адама.

- А где они?

- В сумке.

- Я тебе верю, - засмеялась Отка, - а ещё скажи, как по-египетски будет пять.

- Ты хочешь сказать по-арабски?

- Да.

- Хамза.

- Вот это здорово! - ликует Отка. - Я теперь в деревне буду кричать "хамза-хамза", и никто не поймёт, что это пять.