Адамант Хенны

Война вскипела отравным варевом, густо замешанным на крови, пожарах и смерти. Хенна не заставил себя долго ждать. Южные племена, большей частью не ведомые никому не только в Умбаре, но даже и в Хараде, двинулись через Хлавийские горы. Нельзя сказать, что число вторгнувшихся было очень уж велико, но ослабленный потерями Харад не мог сопротивляться. Опустели невольничьи рынки Умбара: тхеремцы торопливо, не торгуясь, скупали всех рабов, но их караваны, уходили на восток быстрее, чем охотники за рабами, вроде тана Старха, успевали добывать новых…

До самого конца пути Олмер и Фолко не сказали друг другу ни слова. Хоббит частенько ловил на себе более чем выразительные взгляды Тубалы, но однажды такой взгляд перехватил Олмер, что-то кратко и негромко сказал дочери – и та отвернулась от Фолко с такой поспешностью, словно смотреть на него было настоящей пыткой.

Но вот наконец-то Умбар, наконец-то пристань и…

Что делать дальше Фолко, Торину и Малышу?..

Олмер, в отличие от них, знал точно.

На следующий же день в Умбаре говорили только о нём. Об Олмере Великом, покорителе Запада. Об Олмере Сильномогучем, вырвавшемся из лап самой Смерти. Кое-кто не верил, но слишком много танов и простых эльдрингов знали Вождя Эарнила в лицо. В охватившей Умбар сумятице никому не было дела до хоббита, двух гномов, юной золотоволосой девушки да смуглолицего кхандца, оставшегося с ними, несмотря ни на что.

– Надо идти назад, – твердил Малыш. – Назад, к Хенне!

– Сами только-только унесли оттуда ноги, – вновь и вновь напоминал другу Торин.

– Так что же нам, в тхеремскую армию вступать? – с досадой спрашивал Фолко, уставший от длившихся уже третий день споров.

– Можно и вступить, – пожимал плечами Рагнур. – Там сейчас каждый боец на счету. Золота они не жалеют…

А войско Олмера росло не по дням, а по часам. Таны один за другим вставали под его знамя, над мачтами вновь затрепетали знакомые стяги – белый круг с трёхзубчатой чёрной короной в центре чёрного же поля…

Сердце Силы пробудилось к жизни. Пробудилось с небывалой яростью. Сквозь все земные толщи оно пробивалось сюда, в глубины, с той же лёгкостью, как солнечные лучи пронзают насквозь мелкий лесной ручеёк, высвечивая каждую песчинку на дне.

Подземные реки несли ладью всё дальше и дальше. Далеко позади остались вешки Мордора.

Начинался Харад. И одновременно навстречу шло Сердце. Огненное Сердце, счастье и проклятие Средиземья…

Великий Орлангур тревожился.

Посылавшиеся каждую ночь видения становились всё грознее и грознее. И посланник спешил. Спешил, уже зная о многом. Спешил, зная, что явившиеся из-за Моря слуги Сил уже недалеки от своей цели…

Они не торопились. Вся спешка внезапно кончилась.

С юга шли и шли полки Хенны, а странная четвёрка (если считать четвёртым пса) обосновалась в лесистых, пощажённых огнём северных отрогах Хлавийских гор. Обосновалась крепко и, похоже, надолго.

Миллог с какой-то даже радостью вновь окунулся в мир привычных человеку дел. За время пути он порастерял весь жирок и вновь вспомнил, что раньше слыл на все руки мастером, как и любой другой из его племени.

Однако спутники не слишком нуждались в услугах. Дом себе – себе, не Миллогу! – они создали одной лишь песней, заставив деревья склониться и переплести ветви так, что получилось удобное жилище. Ручеёк послушно изменил русло, трава вскурчавилась настоящим ковром, а соседний перелесок внезапно превратился во фруктовый сад, где зрели небывалые, невиданные плоды… Пёс тоскливо смотрел на них, подвывая, но не ел, даже когда давали, предпочитая мясо.

Миллог не задавал вопросов. Он просто ждал.

НОЯБРЬ, 2, РОХАН

– Так дальше продолжаться не может. Его безумие погубит всю страну!

– Э… ну… так, значит, верно, я говорю… ага? Того, этого, ну, мешкать нельзя, вот ведь!

– Да, Брего. Мешкать нельзя. Пока сила на нашей стороне… Люди недовольны. Мало кому из нобилей по нраву то, что устье Исены отошло этим морским разбойникам.

– И, это, того, стрелки-то эти…

– Да, очень удачно, что эти предатели сгинули. Панцирники и лучники нам теперь не помеха. Сколько у тебя людей, Третий маршал?

– Ну, да, вот, того, сотни четыре, значит, здесь…

– Понял, понял, понял! И у меня пятнадцать десятков. И у Фреки самое меньшее триста. Хватит. Безумца – в железа! Король пал, да здравствует король! Король Брего!

– А… ну… хм…

– Никого больше из рода Эорлингов мы не имеем.

– А как же его дети?

– Дети? Слишком мягкосердечен ты, Сеорл! О двух детях думаешь, а о тысячах позабыл? Что будет, если мы не заключим мир на Западе? Сколько тогда детей в живых останется?..

НОЯБРЬ, 2, УМБАР