Адаптация к хитрости

— Солд не только военный, он еще и ваш куратор. Зачем, по вашему мнению, курсантам нужны кураторы? Чтобы в нужный момент поставить сбившиеся набекрень мозги. Стало быть, все, что сегодня произошло — не стоящее внимания недоразумение. А у нас экзамен, кстати. Но я не буду вас мучить, вы итак хорошо себя показали на занятиях. Задам только один вопрос: кто такой «фетюк»?

В тот день я поняла, что слухи, которые ходили среди первокурсников про зверства преподавателей и полное безразличие к судьбе младших — сказки. А лейтенанта я теперь воспринимала не иначе, как своего спасителя. И, конечно, я очень сожалела о том, что ему наговорила, и в день, когда нужно было сдавать ТПТ и планшеты, подловила его в коридоре.

— Блага, товарищ лейтенант!

— Чего тебе, Ветрова?

— Товарищ лейтенант, примите мои извинения по поводу…

— Фетюка? — ухмыльнулся он.

Я залилась краской. Все в Солде кружило мне голову, все очаровывало: и небесного цвета глаза, и мужественность, и… Рой бестолковых бабочек заметался где-то в моем животе, заставляя губы против воли изгибаться в улыбке.

— Вещи сдать.

— Я как раз иду сдавать, товарищ лейтенант.

— Так иди быстрее, Ветрова! Аэробусы не будут стоять на площадках, покуда ты, человекообразное, не выберешь подходящий.

— Товарищ лейтенант, спасибо вам.

Солд куда-то спешил и слушал вполуха (а ругался и вовсе автоматически), но после прочувственного «спасибо», обратил на меня внимание. Разумеется, чуда не произошло, он внезапно не разглядел во мне красивую девушку и не преисполнился самых светлых чувств.

Вместо того отбил по-военному:

— Дом Жизни, три медитации, без халтуры. Еще одна такая истерика, Ветрова — лично вышвырну из академии!

— Так точно, товарищ лейтенант!

— Свободна!

Быстро посмотрев на свой инфо-браслет, мужчина поторопился по коридору.

Сдав, что нужно, я была отправлена к аэро-площадке и тому аэробусу, который отправлялся на Тектум, к знакомому Учебному центру. Курсантов отправляли вразнобой, вне зависимости от курса и специализации, поэтому в аэробусе я увидала только парочку знакомых. Решив, что в том, чтобы вздремнуть во время полета, нет ничего плохого, я закрыла глаза. Поспать, правда, не удалось — курсанты так и жужжали, обсуждая все подряд, и мне оставалось только думать о жарком Тектуме, о ферме, о том, как меня встретят…

Когда аэробус опустился на аэро-площадку близ Учебного центра, мое сердце затрепыхалось, как выброшенная на берег рыбка. Курсанты поторопились к выходу, у которого стояла знакомая инструкторша Демоница с устройством, считывающим информацию с инфо-браслетов. Пока я стояла у небольшой очереди у выхода, поняла, что у многих курсантов увольнение было сокращенным, причем по три дня: оказалось много тех, у кого было одиннадцать дней свободы, восемь, пять… В общем, увольнение длилось четырнадцать дней, но провинившимся, в чье число входила и я, следовало по истечении срока явиться в Учебный центр и отрабатывать штрафные дни там.

Получив значок увольнения на браслет, я вышла из аэробуса. И сразу почувствовала влажность и духоту. Последнее время Толиман я видела только в обрывках облаков, но здесь, на Тектуме, он был ярок, жгуч и не скрывался. Не обращая внимания на то, что меня подталкивают и все торопятся скорее убраться, я встала под лучами и закрыла глаза.

Дома и воздух лечит!

Глава 16

…Разморенная, я лежала в любимом уголке сада на любимой лежанке, и купальник на мне был из серии «две полоски». «Анна» проигрывала музыкальные композиции, которые мне нравятся. Я ела, что хотела, пила вино, надевала самые свои легкомысленные вещички и смотрела самые легкие фильмы. А жара, близость моря и цветастые попугаи, прилетающие к нам на ферму, повышали настроение до крайней высокой отметки.

Уже два дня я была в раю!

Праздничный ужин, поездка на пляж, ныряние с утеса в море, бесконечные расспросы Агапа о том «как оно там, в академии», Кешины горделивые взгляды, щебетанье подруг детства, охи и ахи матрон — подруг матери, подарки от Темы, крепкие объятия Тони — вот что заполнило мое первые дни дома. Я вновь стала похожа на саму себя — на загорелую, беспечную девчонку в коротеньких платьицах. И самым строгим образом соблюдала рекомендации Лохму: отдыхала, отдыхала и еще раз отдыхала.

«Анна» доложила о госте. Гаррисон знал, где меня можно найти на ферме.

— Нина, ты в курсе, что почти голая?

— Да, — лениво ответила я, потягиваясь.

Гаррисон опустился на соседнюю лежанку прямо в строгом костюме, в котором теперь ходил на новую работу. Землянин изменился: назвать его простым работягой из земного сектора теперь можно было с большой натяжкой. Что-то жесткое, взрослое, несколько хищное мелькало то и дело в его глазах. Он резко перестал быть парнем и стал молодым мужчиной.

— А ты в курсе, что почти оцентаврианился?

— Оцента… что?

— Да знаешь ты, что.

— Ты имеешь в виду костюм?

— Лицо.

— Ну, Нина, я тоже хочу развиваться, не одной тебе вверх карабкаться.