Адаптация совести

Вениамин заказал шампанское, и Ирина согласилась выпить бокал. Они еще о чем-то говорили. Женщина успела рассказать о своих учениках, которые с увлечением изучали ее предмет. Баратов смотрел на ее горло, на пульсирующую голубую жилку, и думал о чем-то своем. А потом предложил ей подняться в его номер. И она согласилась, не кривлясь, не кокетничая, ничего не спросив и не оговаривая какие-то условия. Просто кивнула и поднялась, словно они были знакомы тысячу лет. Когда они поднимались по лестнице, Ирина споткнулась, и Вениамин успел схватить ее за плечи, когда она едва не свалилась на него. Оба смутились, как школьники, которых неожиданно застали за чем-то неприличным.

Потом они поднялись к нему в номер, и он предложил снова выпить шампанского на брудершафт. Она легко согласилась. С ней вообще было легко и приятно, как когда-то с Катей. Они чокнулись, переплели руки и сделали по нескольку глотков шампанского. А потом поцеловались. Целовалась она, как школьница, одними губами, не давая языка, словно опасаясь проникновения. Он вдруг с ужасом подумал, что она могла быть девственницей.

Несколько смутившись, Баратов включил телевизор, направляясь в ванную комнату, чтобы успокоиться, приготовить специальную маску из хлороформа и вернуться в комнату. Ирина осталась сидеть на стуле, рядом с телевизором. По российскому каналу шли новости. Неожиданно в новостях объявили, что снова покажут сбежавшего опасного преступника. Вениамин как раз вышел из ванной, когда его фотографию показывали по телевизору. Она сидела, словно окаменев. Никаких сомнений не оставалось: она его узнала. Он сделал несколько шагов по направлению к ней и замер у нее за спиной.

— Мы обращаем особое внимание на этого преступника, — сказал диктор, — и еще хотим предупредить всех молодых женщин, которые могут его знать. Обратите особое внимание на своих подруг, которых зовут Ирина Торопова.

Она не вздрогнула. Зато вздрогнул Баратов. Этого не могло быть! Откуда они узнали, что он знаком с Ириной? Или им удалось влезть в его голову, каким-то образом читать его мысли. Но тогда почему они разрешили ему сбежать? Ирина медленно повернула голову и посмотрела на него. В ее глазах стояли слезы. Она ничего не спросила, только смотрела на него. Вениамин не мог вынести этого взгляда и, шагнув к ней, резко закрыл ей лицо маской, пропитанной хлороформом.

Через некоторое время Ирина открыла глаза. Она уже лежала на кровати, раздетая и связанная. Баратов бережно снял колготки, словно она должна была снова надеть их; стащил всю одежду, стараясь не порвать ее. Женщина сразу поняла, что сейчас произойдет.

— Это ты убийца? — Она не испугалась, не заплакала. Только спросила.

Он молчал, стараясь не встречаться с ней глазами. Рядом лежал скотч, если Ирина закричит. Но она не кричала. Только смотрела на него потемневшими глазами. Баратов отвернулся, сжал зубы. Нужно развязать веревки и отпустить ее. А потом уехать отсюда навсегда. Он не выдержит этого взгляда. Но вместо этого Вениамин начал раздеваться. Он все еще ждал, что Ирина попытается дернуться, закричать, позвать на помощь, чтобы сразу заклеить ей рот скотчем. Но она молча смотрела, как он раздевается.

Наконец, раздевшись, Баратов подошел к ней. Ирина по-прежнему смотрела ему в глаза. Он разозлился. Ни одна женщина так себя не вела. Почему она не кричит? Неужели не понимает, что сейчас будет.

— Зачем? — неожиданно спросила Ирина. — Я же пришла сама. Зачем тебе это нужно?

Рассказать ей историю своей жизни? Как погиб отец; как его самого заразила Тина; как у матери не хватало денег на дорогие лекарства; как ему изменяла Катя; что случилось с ним во время службы в Таджикистане… Это будет долго — и неправда. Он сам этого хотел. Ему доставляло удовольствие ощущение его силы.

Он неловко лег рядом, все еще надеясь, что она будет дергаться, кричать, плакать, умолять о пощаде. Но она молчала.

— Делай что хочешь, — тихо предложила она, — только не убивай. У меня мама больная лежит, она меня ждет. Только не убивай.

Баратов понял, что она не будет кричать. Раздвинул ей ноги, наваливаясь всем телом. Ирина легко застонала. Если она не будет дергаться, у него ничего не получится.

— Давай, — сказала она, — только осторожно. Это у меня в первый раз.

Напрасно она это сказала. Теперь у него тем более ничего не получится. Он поднялся и сел рядом с ней на кровати.

— Что? — спросила она. — Что случилось?

— Не могу, — глухо ответил он, — не могу.

— Как тебя зовут на самом деле? — поинтересовалась Ирина. — Только честно.

— Ты же слышала. Вениамин.

— Значит Бенджамен, как у американцев. Мне всегда нравилось это смешное имя.

— Почему смешное?

— Не знаю, но нравилось, — призналась Ирина.

Он ничего не сказал.

— Я тебе помогу, — неожиданно предложила она, — ты только успокойся. Можешь развязать мне руки, я все равно не убегу.

Он обернулся. Затем поднялся. Взял перочинный нож и разрезал веревки. Она осталась лежать на кровати. От ее тела исходил аромат полевых цветов. Ему хотелось наклонить голову, зарыться в нее и никуда не уходить.