Адаптационный период (СИ)

Только Крестоносцы плевать хотели на эту мышиную возню и довольно продолжительное время сами сдерживали всю мерзость, что пыталась окончательно уничтожить человечество. Сейчас кое-что изменилось, но далеко не всё. Войны за сферы влияния продолжались, однако поддержку Крестоносцам оказывали все - платили “десятину” как в древности - церкви. А ещё появились Отделы, которые прятались за разными группировками и дёргали за верёвочки, стравливая одних и заключая перемирия с другими. Официально политика Отделов была направлена на достижение мира. Но это - официально.

Бэкхён считал себя философом, поэтому ни черта в официальную версию не верил. Если бы официальная версия соответствовала истине, в мире не существовало бы таких, как он. Или Крестоносцев. Или кого похуже.

И Бэкхён плевать хотел на официальную или неофициальную версии. Он знал, что изменить существующий мировой порядок не в его силах. Чтобы изменить мир, надо либо изменить всё человечество разом, либо стереть его с лица земли.

- Своя рубашка ближе к телу, - веско заявил он ошарашенному подопечному и подмигнул.- Двигаем!

Они вместе вывалились в коридор, но тут же Бэкхёну плеснуло в глаза тёплым. Он поспешно шарахнулся к стене, одновременно стирая кровь с лица. Раненый медленно опустился на колени - из рассечённой шеи уже не так сильно хлестала кровь.

На Бэкхёна с глухого шлема светили две алые лампы. Штурмовик, обычная модель, выращенная в инкубаторе. Интеллект у этой штуки оставлял желать лучшего, так что Бэкхён швырнул ему свою сумку, резво развернулся и припустил по коридору. Он ещё не выжил из ума, чтобы переть против штурмовика практически с голыми руками. При мышечной массе штурмовика и укреплённом скелете… тут нужна хотя бы гаубица, а гаубицу выдать Бэкхёну никто не озаботился. Из оружия при себе пара пистолетов, пара ножей и набор капсул со всякой полезной химией для наружного и внутреннего употребления.

- Отходим! Отстающих не ждать! - вновь появились признаки жизни на канале внутренней связи, правда, эти признаки совершенно не радовали, ибо Бэкхён оказался из-за них среди “отстающих”. Стало быть, особого смысла прорываться к водным воротам…

Бэкхён врезался в кого-то и шлёпнулся на пол, машинально выхватил пистолет и наставил на типа, с которым столкнулся. Тип выпучил глаза и, наверное, обделался от страха - больно перепуганным выглядел. Хорошо ещё, что не орал. Но не орал исключительно потому, что некто умудрился вбить ему в рот резиновый клапан, словно пробкой заткнул. Бэкхён невольно поморщился, представив, в каком сейчас состоянии челюсти бедняги.

Из-за типа с выпученными глазами выглянул тот, кого Бэкхён не горел желанием видеть вообще в своей трижды проклятой жизни. Ким Чонин собственной персоной. С заложником на буксире.

- Не туда бежишь, - соизволил он бросить Бэкхёну и кого-то лягнул ногой. Кто-то с грохотом свалился за стеной - Бэкхён не видел, кто и как, зато слышал.

- Очень даже туда. И выбирать особо не дали - за мной гонятся.

- Кто?

- Он. - Бэкхён ткнул поверх плеча в сторону неумолимо приближающегося штурмовика. Тот раздобыл где-то страшненькую секиру с ускорителем на обухе.

Ну здорово…

- Пригляди за этим, чтоб не сдёрнул, - Чонин буквально втолкнул заложника в объятия Бэкхёна, - у меня нет ни малейшего желания снова бегать по всей базе и искать его второй раз.

- Оружие у тебя есть вообще? - спросил о главном Бэкхён.

- Зачем таскать лишнюю тяжесть, если у этих ребят всё при себе? Возьму напрокат у того гаврика.

Бэкхён выразительно закатил глаза. Уж конечно, “гаврика”. И Чонина, похоже, не смущало то обстоятельство, что “гаврик” крупнее его почти в два раза, а сильнее… Думать о грустном не хотелось.

Бэкхён кое-как принял вертикальное положение, удерживая заложника рядом, и пораскинул мозгами на предмет спасения собственной шкуры, пока штурмовик будет кончать Чонина.

Секира взмыла вверх, щёлкнул активированный ускоритель, и эта тяжёлая дура обрушилась Чонину на голову. Бэкхён моргнул и пропустил самое главное - он не понял, как Чонину удалось спасти свою бедовую головушку с выбеленными волосами от печальной участи. Он вообще не понял, как Чонин разминулся с секирой, но в следующий миг тот почти прижался к штурмовику и выбросил левую руку вверх - под край шлема. Почти. Пальцы впились в горло штурмовика, сжались, на ладони отчётливо проступили мышцы поверх костей, жилы, смуглая кожа посветлела. Из-под пальцев брызнуло красным. Чонин резко оттолкнулся правой ладонью от груди штурмовика и отпрыгнул к Бэкхёну, одновременно крутанувшись вокруг своей оси. Приземлился на обе ноги мягко и бесшумно, как кошка, лицом к Бэкхёну и спиной к штурмовику. В левой руке он держал будто бы какую-то скользкую трубку, которую через секунду отбросил в сторону с всё той же кошачьей брезгливостью.

Очень быстро. Всё случилось настолько быстро, что у Бэкхёна дух захватило. А в скользкой трубке он опознал вырванную трахею.

Штурмовик покачнулся и завалился назад.