Адаптер

— Они нас травят, хотят, чтобы мы отозвали иск. Я сейчас звонил Паше, он сказал, чтобы мы с ними не разговаривали.

— Они сказали, что я продала Артема. Продала? А кому? Что же это? Я не понимаю, не понимаю? — она искала ответа в его глазах, но он только покачал головой и крепко прижал к себе.

— Они нам мстят, надо вытерпеть. Надо вытерпеть.

— Но я устала, я устала терпеть!

В дверь позвонили, долго. Затем позвонили еще и еще, наращивая темп. Сергей подбежал к двери и увидел в глазке толпу в лифтовом холле. Они почувствовали его приближение и громко заорали, требуя открыть дверь. Сергей сорвал со стены зашедшийся звонок, но собравшиеся стали яростно стучать в дверь.

— Открой, я поговорю с ними, — подошла Оля и требовательно посмотрела на мужа. В руках ее был длинный кухонный нож, а в глазах горела злая решимость.

— Дай-ка сюда, — он мягко забрал у нее нож и, обняв за плечи, увел в комнату.

— Почему ты не хочешь, чтобы я с ними поговорила? — Оля была спокойная на вид, но чрезмерно спокойный холодный тон выдавал ту слабую границу, преступив которую она вновь войдет в яростную истерику, так хорошо знакомую ему, так давно забытую.

— Я вызову полицию, а потом позвоню Паше.

— А что Паша? У него, между прочим, своя семья и дети. Ты о них подумал?

— Подумал. Я же не предлагаю ему прибежать сюда и растолкать этих умалишенных?

Он набрал службу спасения. Оля, оглушенная дребезжащей под ударами дверью и волной ненависти, сменяемой животным страхом быть растерзанными, смотрела на него, читая по губам, как он спокойным голосом объяснял ситуацию. Потом был долгий разговор с Пашей, который она уже не слышала, забившись в угол кровати.

— Оля, Оля, — он потряс ее за плечо. Она открыла глаза и повернулась к нему, в квартире было тихо, а в дверях стоял мрачный Паша, как всегда поигрывая бензиновой зажигалкой.

— Нам надо собираться.

— Собираться? Как? Куда? Паша, что происходит? — воспоминания об осаде их квартиры заставили ее задрожать и плотнее забиться в угол.

— Они ушли, ушли, — успокаивал ее Сергей, настойчиво тормоша. — Я собрал наши вещи, нам пора.

— Надо торопиться, — Паша посмотрел на часы.

— Скоро должна быть вторая волна.

— Вторая волна? — она села на кровать и широко раскрыла глаза.

— В машине объясню, — Паша кивнул и пошел к выходу.

Через пять минут они уже мчались вперед по проспекту. Сергей сидел впереди, а сзади Олю уговаривала выпить какое-то лекарство жена Паши Настя.

— Нет, спасибо, я не хочу, — твердо ответила ей Оля.

— Ладно, но возьми с собой, потом примешь, — Настя положила ей коробочку в сумку.

— Короче, я это уже говорил Сергею, но повторю тебе — вас заказали. Поэтому вам лучше временно скрыться из города, — низким баритоном сказал Паша.

— Я не знаю, как долго это продлится, но не думаю, что меньше двух месяцев.

— Заказали? — удивилась Оля. — Как это?

— Это грязно и мерзко, не хочу об этом говорить, — сказал Паша.

— Дам совет — не смотрите пока телевизор и вообще не читайте прессу. Я и не думал, что они могли пойти на такое, но, что есть, то есть.

— А как же работа? А квартира? — встревожилась Оля.

— Работа? Да никак. Я завтра поговорю с вашими компаниями, возможно, что лучше уволиться. Найдете другую, когда все утихнет, — Паша открыл окно и закурил.

— Возможно, что вам лучше насовсем уехать из Москвы.

— Насовсем? А куда? Куда нам ехать?

— Вариантов много, но лучше куда-нибудь подальше. Деньги у вас есть, опять же квартиру продадим, дом у вас не старый. Надо начинать новую жизнь.

— А как же Артем? — Оля испытующее посмотрела на затылок мужа, но он ничего не ответил.

— Артема нам никогда не отдадут, тут уже все давно решено. Я это понял после третьего заседания.

— Получается, что они выиграли?

— Да, они выиграли. Но не стоит добавлять свои жизни в копилку их побед. Все-таки Артем жив, и это главное.

— Да, Артем жив. Пускай он и не с вами, но зато он живой и здоровый, — сказала Настя.

— Живой, — повторила Оля и, блеснув глазами, шепотом добавила, — только это больше не Артем.

Внутренний счет времени остановился, давая организму передышку, томившемуся ожиданием неизбежности переломного события. Артем чувствовал это, наблюдая за тем, как вокруг него суетятся ассистенты Александра Ивановича. С него уже сняли бинт, и только опытный взгляд смог бы разглядеть тонкие шрамы от операции, но ему это было не нужно. Он и так знал их и чувствовал, ощущая жгучую грань вмешательства. Поначалу он говорил об этом, но последовавшая за этим ударная доза транквилизаторов, которыми пичкали его ежедневно, утвердила его в мыслях о молчании.

Он старался говорить на отвлеченные темы, присущие подросткам его возраста, интересоваться, точнее делать вид, всеми современными тенденциями, превращая себя в типичного городского жителя, мечтавшего о роскошной машине и карьере в крупной компании. Ему вполне удавалась эта роль, и вскоре ему снизили дозу, возвращая сознание в менее туманную атмосферу.