Адекватность

Я сидел за столом на своем местечке − том же стуле, где вчера, а потому имел законные основания так его назвать. Но теперь же я уселся на него боком, так что одним локтем упирался о стол, а другим о спинку стула. Эдакая более неформальная поза, располагающая к непринужденной обстановке. К тому же так я имел возможность любоваться игрой света в комнате, раз по раз поглядывая на нее, не отвлекаясь от беседы с Джеки.

Мне доставляло удовольствие то, что я нарочно сидел на стуле в непредназначенной для него позе. Изобретатель этого стула тотчас бы начал точить на меня зуб, увидь, как я использую его конструкцию. Интуитивно я осознаю, и даже считаю это адекватным, что люблю обращаться с предметами не по инструкции, образно говоря. Как, скажем, зайти через выходные двери, или сесть на ковер, оперевшись о диван, используя последний не по предназначению. Это бунтарство, что каждый умело подавляет в себе. Я же сумел сохранить хоть его частицу без вреда себе, придумав такой изощренный метод нарушать стандарты.

«Мыслить, выходя за рамки предложенного» − это уже более сложное поведение, но взятая мною на применение тактика успешно вела к нему.

6.

В крайнем углу экрана моего сотового еще со вчерашнего вечера повис значок крестика, знаменующий отсутствие сети, что теперь служило проблемой. Я чувствовал, что должен был выйти на связь к родителям. Достаточно бы было дать одно сообщение, вчерашней ночью я бы все равно не стал звонить только по тем соображениям, что был поздний час. Но теперь же было самое время дать о себе знать.

− Джеки, у меня не ловит мобильный. Я собирался позвонить родителям, чтобы они не волновались. Мне неловко спрашивать, но не мог бы я воспользоваться Вашим стационарным?

− Связь здесь совсем редко появляется, ближайшая телефонная вышка не добивает до этих мест, − она с досадой посмотрела в сторону установленного в комнате домашнего телефона. – Его отключили совсем недавно.

Последовала молчаливая пауза, объясняющаяся бестактностью моего вопроса, по ответу которого можно было понять, что телефон, вероятно, отключен за неуплату, другого объяснения у меня не было.

Джеки решительно посмотрела на меня, тем самым развеяв создавшуюся неловкую атмосферу:

− По пути сюда Вы должны были проезжать телефонную будку. Вы ведь съехали с 69-ого шоссе? Да, конечно, с него. По левую сторону, у самой обочины, была будка. При свете дня Вы ни за что не пропустите ее, когда будете возвращаться.

Она взволновано и с радостью сообщила мне об этом, словно найдя решение к сложной головоломке. Вероятно, моя проблема огорчила ее больше меня.

− Что-то не припоминаю, но, должно быть, я просто не обратил внимания, когда ехал сюда…

Я честно ответил Джеки, что не помнил никакого телефона вдоль дороги, как мне показалось, а потому сильно удивился, когда, сидя за рулем своей машины, заприметил вдали ту самую будку, о которой шла речь. Но удивление было связано не с тем, что я наткнулся на нее – ведь Джеки сказала, что так и будет, − а с тем фактом, что нахожу ее более чем знакомой на подсознательном уровне, я точно знал, что видел ее раньше. Видимо, образ запал мне в память неосознанно, чем я утешил себя, уверившись в своей невиновности относительно заблуждения, в которое мне довелось ввести Джеки.

Она одиноко стояла вдоль дороги. Воплотившаяся в реалии картина сюрреалиста − символически раненное временем техническое изобретение посреди бескрайных полей и под жгучим солнцем. Одному Богу известно, когда она появилась здесь и при каких обстоятельствах. Могу лишь строить догадки, что это были времена, когда роскошь провести телефонную линию в дом, могли позволить единицы, и отнюдь не жители этой местности.

Я бросил скользкий взгляд на экран своего мобильного, на котором по-прежнему горел значок отсутствия сети, и окончательно остановился возле установленной будки. Тотчас же я вышел с машины и направился к ней.

По правде говоря, подобным образом это сооружение было бы громко назвать. Это был шест с неким цилиндрическим навесом, защищающим аппарат внутри от пыли, дождя и воздействия солнца. Он был коричневого цвета, в какой превратил слой грязи красное покрытие, − это я обнаружил, уже подойдя вплотную к телефону.

Сам аппарат оказался весьма современным. Почему-то в мыслях я представлял, что передо мной предстанет какая-то ветхая техника, с раздельными микрофоном и динамиком, что ли. Но это не был аппарат, в который говорили люди, которых уже нет в живых, связываясь с дальними родственниками и друзьями через полконтинента, а то и весь океан, что раньше представляло единственную возможность услышать голос человека на другом конце планеты. В прочем, так все выглядит в моем воображении.

Несколько монет оживило голос машины, с динамика доносилось беспрерывно гудение, напоминающее в несколько раз усиленный шум потока электрического тока в уличных проводах, безобразно уродующих нашу планету (а когда вокруг лишь пейзаж, завораживающий невинностью природы, это особо заметно).