Адекватность

Запавшие кнопки, оказалось, реагировали с первого раза при нажатии, о чем я смог судить по доносившемуся треску в динамике, всякий раз набирая очередную цифру номера домашнего телефона моих родителей.

В ушах застыла тишина, подавляя наружный шум. Я целиком сосредоточился на обрывистых гудках, смахивавших на пронзительный писк, уходящий вглубь висков. Последующие несколько секунд, растянувших ожидание до целой вечности, оборвались записью автоответчика, на другом конце телефонного моста послышался голос родителей, записанный столь давно, что я не просто знал на память весь текст, но и помнил интонацию, с какой было произнесено каждое слово.

И все же с каждым звонком я словно слышал что-то новое в их голосе, от чего возникало желание заговорить к бесчувственной машине, так правдоподобно изображающей родные мне голоса.

− …сообщение после гудка.

− Привет, это я… − голос мой звучал неожиданно виновато, чего я не предполагал до совершения звонка. Даже мой взгляд был потерянно направлен в землю. Слова звучали как-то неуклюже и между рывками фраз появлялись слишком затянутые паузы.

− Я уже в пути, скоро буду дома. Я устал немного в дороге, и остановился переночевать, скоро выезжаю вновь. Неважно себя чувствую, но ожидание нашей встречи поднимает настроение. Люблю ва… − машина безжалостно рассоединила нас по истечению предоставленных тридцати секунд на запись голосового сообщения.

К горлу подобрался ком, и я чуть не всхлипнул, в глазах появилась резкая боль от нараставшего давления выступивших слез. Еще немного и я бы начал рыдать. Я словно не сказал им чего-то важного, куда более важного, чем объяснения, почему не могу набрать с сотового, нечто простое, но безумно важное. Я пытался сориентироваться, понять, что упустил, но все мои отчаянные попытки остались безуспешными, не в силах противостоять пустоте в памяти, возникшей словно провал.

В ногах внезапно появилась слабость, я со всех сил, на гране состояния отчаяния, впился руками в будку, стараясь удержать свое равновесие, с невероятным усилием напряг все свое тело, предпринимая попытки сдержать бурю эмоций, внезапно настигнувших меня.

Снова тяжелая головная боль стала пульсировать с такой силой, что я слышал, как бьет поток крови о стенки артерий и вен с каждым последующим сокращением моего сердца.

Что это я, в самом деле? Совсем расклеился, с чего я вдруг? Раньше со мной такого не бывало. Конечно, я ощущал тоску по дому, и порой очень скучал за своей семьей, резко ощутив одиночество. Но такое состояние не возникает с пустого места. Зачастую я самостоятельно подолгу вводил себя в него − и не буду врать, это скорее было осознано. От собственных мыслей мне всегда становилось только хуже.

Наверное, это мои нервы, последнее время они ни к черту. Просто сдали в очередной раз, но я знаю, что мне достает всегда сил справиться с трудностями.

Этот внезапный выплеск эмоций был необходим − значит, во мне собралось больше переживаний, чем я способен был удержать. Я быстро успокоился этим объяснением, ощутив после всего необыкновенную легкость − как моральную, так и физическую.

Добираться до самого города не было необходимости. У дороги, ведущей к нему, расположился большой пригородный универмаг с полупустой парковкой, размером с футбольное поле, − как раз то, что мне было необходимо.

Там же, у входа в сам молл, был обильный выбор рождественских елей, симпатично расставленных в плавно изменяющуюся цветовую гамму от светло-голубых до темно-зеленых деревьев.

Уже не глядя на замочную скважину, я запер водительскую дверь, целиком сосредотачивая свое внимание на разнообразии елей и пытаясь с ходу определиться с нужным цветом.

Я справился со всем быстрее, чем предполагал, а потому считал необходимым занять чем-нибудь неучтенное, или, назову его сэкономленным, время.

В глаза бросилось кафе, напоминающее бесчисленное множество расположившихся у трассы заведений. Они еще с самого моего детства, когда приходилось оказываться в пути, полюбились мне, и потому казались родными даже в чужих, самых отдаленных от дома краях. Как раз такие места ищет пришелец вроде меня.

Изнутри оно было отделано деревом, и даже имело второй зал. Мое любопытство бы ни за что не простило, не загляни я туда. Комната оказалась в два раза меньшей по площади первой, но во столько же выше и имело ступеньки, ведущие на внутренний балкон, где стояла пара столиков. Подойдя к лестнице, я изменил свое намерение, выйдя через распахнутую дверь во внутренний дворик. Он был достаточно большой. Словно оазис среди пустыни. Он весь тонул в зелени. Десятки горшочков − самых различных размеров, форм и цвета, − были заняты зелеными кустиками, деревьями, лианами и… Прочей растительностью, подбирать слова к описанию которых я не стану, а скажу лишь, что многообразие форм более, чем впечатлило, меня. Внезапно захотелось разуться и походить босиком. Доброе детское желание, и я уверен, многие испытают подобное, войдя в этот дворик, и, в прочем, лишь опасение не сойти за сумасшедшего, отделяют их от этого шага, как, к сожалению, и меня тогда.