Аденауэр. Отец новой Германии

В начале ноября 1918 года германский флот, большая часть которого уже более года находилась на стоянке в кильской гавани, получил приказ главы адмиралтейства, адмирала фон Шпее, поднять пары, выйти в море и дать бой в открытом море превосходящим силам английских линейных кораблей. Для немецких моряков выполнение этого безумного приказа означало верную гибель. Погибать они не хотели и исполнять приказ отказались. Начальство сделало то, что обычно делается в подобных случаях: арестовало зачинщиков. Это еще более подогрело матросов: они создали свой Совет, потребовав не только освобождения арестованных товарищей, но и немедленного заключения перемирия и, более того, отречения кайзера.

Мятеж перерос в восстание. Макс Баденский в панике обратился к одному из лидеров социал-демократов, Густаву Носке, умоляя его срочно выехать в Киль и попробовать уговорить матросов успокоиться. Носке согласился, но, приехав в Киль, сам стал во главе матросского Совета, объявив о готовности вести переговоры с властями уже в качестве представителя нового легитимного органа общественного самоуправления. Примерно по такому же сценарию развивались события и в других местах: матросский Совет установил контроль над другой крупнейшей военно-морской базой Германии — Вильгельмсхафеном; в Гамбурге матросы и рабочие устроили шествие к ратуше и потребовали передать созданному ими Совету функции распределения продовольствия; в Ганновере произошло самое настоящее восстание, в ходе которого комендант местного гарнизона был арестован и помещен в тюрьму; бурные события развернулись в Мюнхене. Дело не ограничивалось отдельными изолированными выступлениями: повстанцы стремились расширить свою базу. Группа революционных матросов из Киля прибыла в Брауншвейг и арестовала тамошнего начальника полиции. Оттуда до Кёльна было рукой подать.

Город, где правил в это время наш герой, жил своими заботами. Во второй половине октября там разразилась эпидемия гриппа, которая за неделю унесла жизни более чем трех сотен жителей. 45-тысячный гарнизон был в состоянии брожения; его комендант, генерал-лейтенант фон Круге, был в растерянности и явно не знал, что предпринять. Единственная надежда была на социал-демократов, на Зольмана — только он мог удержать рабочих под контролем. Зольман не подвел. Заводы и фабрики продолжали работать как обычно.

Но оставалась опасность извне. 6 ноября Аденауэр получил неприятное известие: к Кёльну двигается эшелон с матросами из Киля. Бургомистр бросился в штаб гарнизона: пусть комендант вышлет навстречу солдат, пусть они остановят поезд. Комендант звонит президенту железнодорожной компании, тот отвечает, что нет ни паровоза, ни машинистов, — явно никто не хочет брать на себя ответственности. Вдобавок бургомистр и комендант получают еще одну «приятную» информацию: поезд из Киля уже на подходе и прибудет на главный вокзал точно по расписанию.

«Что же вы собираетесь предпринять, ваше превосходительство?» — нервно осведомляется бургомистр. «Добавлю патрулей на вокзале и прикажу не выпускать в город никого с красным бантом в петлице», — следует ответ. «И это все?» «Это все, что я могу сделать при сложившихся обстоятельствах», — почти со слезой в голосе отвечает комендант. «Ваше превосходительство, мне не о чем больше с вами говорить». — Побледнев от ярости, Аденауэр поворачивается и уходит.

Через несколько часов центральная часть Кёльна — уже в руках прибывших кильских матросов: чтобы не спорить с патрулями, они просто при выходе с вокзала на время поснимали свои красные банты. Началось братание с солдатами гарнизона. Не прошло и суток, как на площади перед собором при большом стечении народа было торжественно объявлено о том, что монархия свергнута и отныне в стране устанавливается республиканская форма правления. Кёльн даже опередил столицу: в Берлине решающие события — отречение кайзера, отставка Макса Баденского, переход власти к Совету народных уполномоченных и провозглашение республики — пришлись на 9 ноября.

Что происходило в это время на международной арене? Германское правительство решило добиваться перемирия не через нейтральных посредников типа Швейцарии, что было бы самым логичным шагом, а путем завязывания тайных контактов с той державой противостоящего блока, которая, как представлялось, более склонна к компромиссу. Именно в этом духе были истолкованы известные «14 пунктов», которые президент США Вудро Вильсон обнародовал еще в январе 1918 года. Соответственно 4 октября 1918 года в Вашингтон из Берлина была послана депеша с выражением готовности начать переговоры о мире на основе «14 пунктов». Американцы не спешили информировать о полученном предложении своих союзников. Трудно сказать, во что все это вылилось бы, если бы французским криптографам не улыбнулась удача: они расшифровали телеграмму и поделились информацией с англичанами.