Адениум

— Они были в отчаянии. А мы все чаще стали задумываться о побеге сбазы. Последней каплей стала пропажа одного из всадников, того ученого, и его волка. Пытаясь выяснить, что с ним стало, мы узнали, как пропадали люди из группы, что на них испытывали. После всего этого Герман стал продумывать план побега. Вечерами мы разрабатывали оружие, способное стрелять энергией, ведь в отличие от нас, всадников, остальные получили лишь часть крохотную часть силы и то могли ее пустить лишь на самолечение и повышение некоторых физических данных. В очередной раз отказавшись выкашивать диверсионную группу местных, мы увидели, к чему привели исследования Демичева. Он протестировал на нас прототип излучателя, вроде тех, что были на вертолетах вчера. Нас заперли в экранированной комнате и ударили мощной волной. Даже после всех недель, проведённых на передней линии обороны, мы не представляли мощь, которую могли использовать, а посему нас разбросало по комнате, извивающихся, как червей. Мы дали полковнику обещание, что отказа не повторится, и приступили к последней стадии плана побега.

— А где все это время была его дочь? Она жива?

— Демичев решил, что она погибла при побеге, так как Герман уничтожил тела павших товарищей и Чарли, его волка, на месте. Он не хотел, чтобы над ними после смерти измывались ученые. Но она сбежала с нами. За день до этого мы и придумали позывные, поклявшись не употреблять больше наши имена и не убивать. Тогда меня стали называть Охотник.

— Зачем вы приняли такие правила?

— На это было несколько причин. Мы решили заняться спасением местных, среди которых могли оказаться предатели. Тогда оставалось много тех, кто верил словам полковника о скорой эвакуации. Тем более мы не снимали маски в присутствии местных. Все как в одном фильме: мы должны были оставаться идеей в глазах «зараженных», надеждой на спасение. А у идеи не должно быть лица, имени и кровожадности. И да, это помогло дочери Демичева скрыть от него то, что она еще жива.

— Насколько мне известно, всех, кроме тебя, конечно, перебили на заводе, где вы прятали местных.

— Демичев так и решил. Но нас осталось трое. Я, Бобик и Герман. Несколько лет мы вместе оберегали малочисленных выживших, обитающих в восстановленном нами бункере. Но четыре года назад нас выследил Корнилов и убил Германа, используя излучатели. Меня не было рядом. Вместе с Германом умер и Охотник. Видишь жетоны на клинке? Они принадлежали Герману и Комару. Мне пришлось искать новые силы и второстепенные цели. С этим помогло Бусидо́ и новое имя. Теперь меня зовут Мусумэ.

Всадник медленно встал, поправляя клинок.

— Пора выходить. С нашей скоростью ты передвигаться не сможешь, вестибулярный аппарат не выдержит, поэтому побежим в среднем темпе.

— Я оседлаю твоего волка?

С соседней улицы послышалось фырканье идущего к ним Бобика.

— Не бойся его, он умней, чем ты думаешь.

Они уже собирали вещи, когда наручные часы Мусумэ взревели женским голосом.

— Внимание! Разгерметизация шлюза номер один, разгерметизация шлюза номер один.

— Система, связь, постовой, — всадник отложил сумку и ждал ответа.

Девушка с интересом рассматривала форму Мусумэ, видавшую виды, изредка робко поглядывая на волка. Она боялась подойти к нему ближе, пока всадник отвлечен.

— Система, связь, постовой! — повторил он громче. — Нужно поторопиться, что-то не так. Бобик, не стесняйся, подойди к Юле.

Они неспешно двинулись, ловко оббегая автомобили, поеденные ржавчиной, и остатки зданий. Девушка вжалась в шею волка, боясь слететь. Мусумэ перебирал в голове варианты, которые могли помочь местным отбить атаку военных, и вновь пытался выйти на связь с постом. Когда они приближались к заброшенному мясокомбинату, сзади послышались звуки пропеллеров. Люди Демичева взяли след.

— Бобик, беги вперед. Скройтесь на комбинате. Если что, уходите к бункеру!

— Он тебя понимает?

— Верь ему!

Мусумэ резко остановился и развернулся в сторону преследователей. Шесть бортов: два ударных и четыре транспортных, причем два дальних с излучателями. Нужно вывести из строя первые два, тогда остальные, возможно, повернут, а если нет, это даст товарищам время на побег. Всадник достал меч и закрыл глаза. Триста метров, двести, сто, пятьдесят. Открыв глаза, Мусумэ невысоко подбросил клинок, сжал ладони, накапливая энергию, и когда меч опустился ему в руку, метнул его сторону бортов. Вакидзаси прошил, словно игла шерсть, первые два вертолета, один из которых тут же взорвался. Всадник рванул вперед, выставив щит, поймал меч и принял стойку.

Остальные пилоты словно и не заметили его. Не сбавляя скорости, они мчались к своей цели. Как только Мусумэ побежал в сторону комбината, раздался залп. Привыкнув к тому, щит отлично справляется с огнестрельным оружием, он даже не стал менять траекторию, о чем тут же пожалел. Видимо, исследования ученых в области его сил не стояли на месте. Возможно, после получения Олафа и оружия, разработанного «свечками», они смогли сделать другое, способное пробить щит.