Адепт

— О, я знаю. Просто до моего выступления осталось всего четверть часа, а в такую сырую погоду моя арфа наверняка нуждается в настройке.

— Ваша арфа! — восхитился Перегрин. — Неужели вы профессиональный музыкант?

Она рассмеялась:

— Вряд ли. В лучшем случае любитель-энтузиаст. Обыкновенно я не выступаю перед публикой, — добавила она, — но я прихожанка церкви Святой Маргариты, что через дорогу, и когда викарий попросил меня принять участие в благотворительном концерте, я не могла отказаться.

— Подозреваю, что вы скромничаете, — искренне заявил Перегрин. — Если вы играете хотя бы вполовину так, как поете, это будет кульминацией вечера.

Она не без любопытства взглянула на него:

— Мы ведь с вами незнакомы. Я не ошибаюсь?

— Да, незнакомы, — виновато тряхнул головой Перегрин. — Простите. Мне с самого начала надо было представиться. Меня зовут Перегрин Ловэт.

— А меня — Джулия Барретт, — ответила она. — Если мы с вами незнакомы, где вы слышали, как я пою?

— Я… в церкви, — неловко пробормотал Перегрин, испугавшись вдруг, что его вмешательство пришлось некстати. — Я… я был вчера на похоронах леди Лоры Кинтул.

Он боялся, что лицо ее снова опечалится, но, к его облегчению, она только задумчиво кивнула:

— О, это все объясняет. — Она с легкой улыбкой протянула ему тонкую руку. — Я рада познакомиться с еще одним ее другом. Она была особенным человеком.

— Да, особенным, — промямлил Перегрин. Ее пальцы были теплыми, полными жизни. Мгновение оба молчали. Потом Перегрин решился.

— Может, вас ждет сегодня кто-то еще?

Тон, каким он задал вопрос, зажег в глазах Джулии озорные искорки.

— Ну, не сомневаюсь, моему дядюшке хотелось бы считать, что он самый любимый из всех родственников, — с улыбкой ответила она. — Пойдемте, я познакомлю вас, пока у меня есть время до выступления.

Их уход не остался незамеченным.

— Право же, Адам, — с мягкой укоризной заметила Дженет, — ты мог бы и предупредить меня, что твой застенчивый спутник, оказывается, уже положил глаз на племянницу Альберта Барретта.

Адам воспринял замечание со смирением.

— Прошу меня простить. Я просто не был уверен, что она сегодня будет.

Мэттью Фрейзер довольно улыбнулся жене.

— Ну как, досадно, что не можешь поупражняться в любимом занятии — устройстве чужих браков? Ничего, у тебя всегда есть под руками Адам, можешь попрактиковаться на нем.

— О, Мэттью, у меня нет в настоящий момент никакого желания хлопотать за Адама, — заявила Дженет, напустив на себя вид оскорбленной добродетели. — Разве что представить его какой-нибудь болтливой старой вдове с шеей, как у индюшки, — пусть выворачивается сам.

— Пощады! — вскричал Адам. — Как я могу замолить свой грех?

— Можешь начать с того, — ответила Дженет, — чтобы принести нам всем что-нибудь выпить.

Танцы и музыка продолжались. Примерно через час появились Перегрин под руку с Джулией. Мгновенно включившись во многообещающую интригу, Дженет немедленно пригласила Джулию и ее дядю за стол Фрейзеров на небольшом фуршете для гостей после танцев. Не без содействия Перегрина (развившего совершенно необычную для него активность) ей удалось уговорить Джулию принять приглашение. Оставшаяся часть вечера превратилась для Перегрина, пожалуй, в самые счастливые часы за довольно долгое время.

К двум часам ночи праздник начал постепенно стихать. Благотворительный центр сделался на несколько тысяч фунтов богаче, и никто не смог бы пожаловаться на то, что его плохо развлекали и кормили. Перегрин проводил Джулию до машины дядюшки, остро сожалея, что не может отвезти ее домой сам. Он стоял и с тоской смотрел вслед красным огням машины Альберта Барретта, таявшим в тумане.

— Она сказала, что не возражает встретиться со мной еще, — признался он Адаму, когда Хэмфри открыл для них дверцу “бентли”. — Право же, совершенно замечательная девушка.

Погруженный в свои счастливые воспоминания, он даже не заметил в темных глазах Адама Синклера нечто похожее на зависть.

Хэмфри довез их до дома всего за полчаса. Блаженно уставший Перегрин пожелал хозяину доброй ночи и поднялся в свою комнату. Он быстро стянул одежду и нырнул в кровать, ожидая, что уснет, как только голова его коснется подушки. Но хотя тело его ждало отдыха, голова оставалась на удивление ясной.

Поначалу все мысли его были заняты Джулией Барретт и тем, что произошло в Данфермлайне. Но со временем его воспоминания приняли другой, менее приятный характер. Он вновь мысленно прошел по павильонам и оранжереям и увидел, что, хотя внутри царили свет, жизнь и веселье, окутанные туманом окрестности кишели темными фигурами, протянувшими свои длинные, цепкие пальцы…

На картину, стоявшую перед его мысленным взором, накатила волна тумана и закрыла ее как занавесом. Когда туман рассеялся, Перегрин уже не видел перед собой ботанический сад. Поросший травой церковный двор был усеян покосившимися могильными камнями, между которыми к пролому в высокой каменной стене неловко ковыляла призрачная, похожая на скелет фигура…