Адепт

– Вера поехала позавчера к Нине Трошченко, хотела с ней провести какое-то время. Они дружат… дружили, – исправилась она. – Знаю, что они добрались без проблем, она звонила…

Она потеряла сознание без какого-либо предупреждения, это не был изящный дамский обморок, Самарин едва успел поддержать ее голову.

– Прислуга! – закричал он. – Прислуга!

* * *

Олаф Арнольдович Рудницкий лежал на больничной койке бледный как сама смерть. Врачи утверждали, что он счастливчик: лезвие прошло на волосинку от сердца, но никто не хотел ручаться за его жизнь и здоровье. Такое это счастье…

– Знаю, что не должен был вмешиваться, – повторил неизвестно в который раз Матушкин. – Но они хотели убить его…

– Ты уверен, что это не случайность? Может, хотели просто его обокрасть? – спросил Самарин.

– Ни в коем случае! Это были профессионалы. Ну, своего рода профессионалы, – уточнил он. – Местная мразь, хотя было заметно, что это не первое их дело. Один переоделся в фонарщика и пропустил Рудницкого вперед, двое других схватили за руки, чтобы не дергался. Тогда этот фонарщик ударил его ножом сзади. Первоклассная скоординированность! Как в балете!

– Сомневаюсь, что господин алхимик чем-то помешал местным бандитам. Это не его сфера. Кто-то явно их нанял, – заявил полковник. – Будем надеяться, что он выживет.

– Я так понимаю, что статус Олафа Арнольдовича меняется с «объект под наблюдением» на «объект под охраной»? – спросил Матушкин.

Самарин кивнул.

– Только скрытно, – посоветовал он. – Чтобы не спугнуть тех бандитов, если они решат закончить работу.

– Сделаем! – пообещал подчиненный.

– Это моя вина, я должен был выделить ему охрану сразу же после того, как он стал магистром гильдии, – сказал Самарин. – Правда, он не лоялист, но порядочный человек. В то время как большинство магов и алхимиков настоящие подонки.

– Правда? Я познакомился с несколькими алхимиками, и они произвели на меня довольно позитивное впечатление.

– Похоже, тебе повезло, – буркнул полковник. – Я просматривал как-то дела нескольких особ, претендующих на должность учителя в лицей в Царском Селе. Понимаешь ли, император решил, что нужно идти в ногу со временем и ввел новый предмет. Комиссия отказала всем и объявила новый отбор, учителя нашли только с третьего раза.

– Почему?

– Задумывался ли ты над мотивами людей, интересующихся магией или алхимией? Не сейчас, потому что именно сейчас эти мотивы очевидны, а перед появлением анклава? Они все рассчитывали на чудо. Сифилитики, импотенты, сумасшедшие хотели свести счеты со всем миром, вызывая суккуба эромании… И именно они создали первые гильдии, потому что никто не имел понятия, что вообще происходит.

– Я думаю, это немного преувеличено, ваше…

Женщина выглядела лет на двадцать, но создавала впечатление очень зрелой. Так, словно она видела вещи, которые и не снились двадцатилетним. Зеленые глаза скользнули по мужчинам без интереса, после чего остановились на бессознательном алхимике. Незнакомка была одета согласно последней парижской моде, единственное, что удивляло, – подбор цветов: черный, белый и серебристый.

– Господа? – произнесла она, слегка приподнимая брови.

Лишь сейчас полковник вспомнил, где видел подобную подборку цветов – на портрете молодой княгини Волконской. Значит, девушка – подопечная Рудницкого, служанка одной из проституток, которых забрал с собой в анклав Брагимов. Теоретически. Поскольку она ничем не напоминала особу, даже косвенно связанную с самой древней профессией на свете.

Самарин быстро представил себя и Матушкина. По стойке смирно и тоном, предназначенным для людей, стоящих выше в социальной иерархии. Его наградили легким кивком и улыбкой, которая осветила комнату, словно маленькое солнце.

– Я так понимаю, вы – друзья Олафа Арнольдовича.

– Конечно, госпожа, – подтвердил Матушкин. – Прошу прощения, но кем вы являетесь для господина Рудницкого?

– Ну, наверное, родственница, – ответила она рассеянно.

Она села на кровать, провела по лбу алхимика тонкой, ухоженной рукой.

– Плохо с ним, правда? – спросила она.

– Нехорошо, – подтвердил Самарин, игнорируя иррациональный порыв зависти.

В конце концов, незнакомка имела полное право интересоваться человеком, которому обязана жизнью. Даже если ее вид вызывал в памяти стихи о лице, что отправляло в море тысячи кораблей. И может быть, тогда…

– Мы могли бы поговорить о том, что случилось в анклаве? – спросил он.

– Конечно, только я многого не помню, – ответила девушка.

– Как вас зовут?

– Я не помню. Господин Рудницкий позволил мне использовать его фамилию. Имя я выдумала сама. Анастасия Рудницкая, – ответила она, видя вопросительное выражение лиц собеседников.

– А Брагимов? Вы помните, как он выглядел?

– Такой маленький, мерзкий человечек? – спросила она с сомнением в голосе.

– Вы очень точно его описали, – похвалил Матушкин. – Что-то еще?

– Ну… Наверное, я с ним разговаривала? Может, мы ругались? У меня какое-то неприятное ощущение.