Адепт

Драгунов кивнул, долил коньяк. Самарин глотнул алкоголь и невольно пошевелил плечом. Скрытый под мундиром шрам болезненно пульсировал. Что-то было не так. И это была отнюдь не завуалированная угроза, полковник понимал, что имперский офицерский корпус – это среда, в которой правят свои законы. Если Драгунов представит его как человека, который не помог ему в выяснении обстоятельств смерти дочери, Самарин станет изгоем среди своих, возможно, будет вынужден уйти из армии. И его не спасет даже влияние тетушки: офицеры с одинаковым презрением относились к иерархии чиновников и дворцовой элите. Та-а-ак, ситуация становилась невеселой. Однако Самарин не мог избавиться от ощущения, что расследование не будет его единственной или наибольшей проблемой. Пора возвращаться в больницу.

* * *

Самарин потер постоянно слипающиеся глаза и посмотрел на часы: почти полночь. Матушкин тихо похрапывал, склонив голову на стол. Казалось, что только у Анастасии не было проблем с сонливостью. В полумраке, который рассеивала единственная слабая керосиновая лампа, ее глаза блестели, внимательные и настороженные, как у притаившегося кота.

– Похоже, сегодня они не придут, – сказал он, прикрывая рот.

– Ну, конечно! Именно этого вы бы и хотели! Один зевает, другой храпит, настоящие профессионалы!

С момента «удочерения» подопечная алхимика воспринимала его как двоюродного брата. Не очень умного брата.

– Ну что вы, ma chère Анастасия…

Его прервал одиночный выстрел, и через мгновение зазвонил телефон.

– Идут! – доложил Батурин из каменицы, что располагалась напротив больницы. – Они убили караульного, их человек двадцать, с револьверами.

Самарин бросил трубку и потянулся за свистком. Пронзительный свист разорвал ночную тишину. Топот тяжелых военных сапог свидетельствовал о том, что из соседнего помещения выбежали солдаты. Полковник не спеша вышел в коридор. Варецкий расставил своих людей двойной шеренгой, полностью блокируя проход.

– Готовсь! – резко выкрикнул поляк.

Зловеще блеснули дула карабинов, лязгнули вытащенные сабли.

Выстрелы и пронзительный вой предупредили о прибытии нападавших. Вероятно, бандиты хотели напугать персонал больницы.

В конце коридора появились трое замаскированных бандитов с револьверами в руках. Ошеломленные, они остановились напротив солдат, замерших в холодном ожидании.

– Первая шеренга, пли! – скомандовал злым голосом Варецкий.

Прогремел залп, полумрак осветили молнии, лязгнуло перезаряжаемое оружие. В коридоре появились следующие тени.

– Вторая шеренга, пли!

В этот раз бандиты ответили выстрелами, упали двое солдат.

– Первая шеренга, пли!

Загремел следующий залп, отовсюду неслись перепуганные крики пациентов.

– Примкнуть штыки! – приказал Варецкий.

Солдаты двинулись лавиной, и оставшиеся в живых бандиты гибли под ударами штыков. Из-за поворота выскочил высокий мужчина и выстрелил Варецкому прямо в лицо. Пуля разодрала щеку, капитан ответил ударом наотмашь, почти отрубая противнику голову. Брызнул фонтан крови. Под действием адреналина Варецкий повел своих людей на первый этаж.

– Вернитесь! Это ловушка! – закричала Анастасия, выбегая в коридор.

– Иди отсюда! – закричал Самарин. – Это не место для молодой…

Его перервала хаотическая пальба.

– Вернитесь! – повторила девушка. – Он сейчас будет здесь!

– Кто?

Поддерживаемый коренастым сержантом, Варецкий появился наверху лестницы, его прикрывали несколько солдат. Те стреляли вниз, целясь в невидимую для Самарина цель. В их движениях четко были видны беспокойство и почти паника. А ведь все они принадлежали к элитному Кексгольмскому пехотному полку.

Создание напоминало новорожденного, вот только его размеры соответствовали двух- или трехлетнему ребенку. Большая голова с заросшими мембраной глазницами крутилась во все стороны, словно что-то искала. Наконец нашла, и существо прыгнуло вперед, словно огромная неуклюжая жаба. Одним движением хрупкой детской ручки раскидало рослых солдат и впилось в горло сержанту. Самарин подхватил с пола Варецкого, затащил в комнату, где лежал Рудницкий. Ужасное бульканье и крики умирающих солдат свидетельствовали о том, что только что его подразделение перестало существовать.

– У вас еще есть шанс, полковник, – пробормотал Варецкий, почти теряя сознание. – Окно…

Самарин закусил губу: большое арочное окно, конечно, могло стать спасением. Но вот только не для всех. Он был бы вынужден оставить двоих поляков и Анастасию, которая уже как несколько часов считалась его кузиной. Он не мог представить, чтобы кто-то из них смог спрыгнуть со второго этажа.

– Все мертвы! – доложил Матушкин. – Это что-то сейчас будет здесь.

– Я вас предупреждала, – напомнила Анастасия с укором.

Девушка выглядела взволнованной, но в ее голосе не было паники. В правой руке она сжимала откуда-то взятый ланцет.

– Отойдите от входа! – приказала она.

– Ты должна…

– Может, хотя бы раз сделаешь то, о чем я прошу, кузен? – рявкнула Анастасия. – Ну!