Адепт

Рудницкий вытащил зубами пробку и глотнул противно воняющую зеленую жидкость. Он раскашлялся, настойка оказалась невероятно горькой.

– Не переусердствуй с этим! – рявкнула Анастасия. – Ты должен быть трезвым!

Алхимик посмотрел на девушку с негодованием, однако спрятал бутылочку в карман. Через минуту он ощутил покалывание по всему телу. Ударил кулаком в ногу, и не почувствовал боли. Лекарство действовало.

Карета свернула, конские копыта цокотали по мостовой все медленней.

– Мы почти на месте, – сказала Анастасия.

– Каким чудом ты нашла укрытие Шабера раньше полиции?

– Помогли… знакомые.

– Какие, к чертям, знакомые?!

– Ох, я организовала что-то типа культа. Не только Шептуны могут помогать своим прислужникам. Я тоже, хотя, естественно, в меньшей степени. Не каждого могу вылечить, но некоторых достаточно избавить от боли. К тому же…

– Спятила?! Что будет, когда Самарин узнает, что его «кузина» стоит во главе какой-то псевдорелигиозной секты?! Что скажет княгиня?!

– Что ж, это может быть неприятно, – согласилась девушка. – Поэтому мы должны сохранить это в тайне, правда?

Карета дернулась и остановилась, алхимик растер ладони. Они дрожали и были холодными. Просто ледяными.

– Время! – сказала Анастасия. – Приехали.

Рудницкий вышел из кареты, огляделся вокруг. Опускались сумерки. Улица, покрытая слоем грязного снега, смешанного с мусором, облезлые стены ближайших домов и выразительная, несмотря на мороз, вонь, говорили о том, что жители не придают особого значения ни гигиене, ни внешнему виду своих домов.

– Халупа слева, – сказал кучер.

Просторный капюшон почти полностью закрывал его лицо. Кучер дернул поводья, и карета медленно поехала дальше. Рудницкий остался один. Он неуверенно пошел до почти развалившегося, в отличие от других, дома, нажал на дверную ручку. Сбитые из нетесаных досок двери резко открылись, и на пороге замер паренек лет пятнадцати. Похожий на голодающего худой подросток сплюнул ему под ноги.

– Чего тут, фраерок? – рявкнул он. – Это блатная берлога. Вали, пока не вальнул!

Алхимик не много понял, но смысл разговора был ясным. Его неожиданно затопила волна ярости. Он схватил парня за горло, вытащил на улицу и швырнул на мостовую.

– Полежи тут, молокосос, – прошипел он. – А я займусь твоими дружками.

– Хочешь наехать на пахана? – с недоверием спросил паренек. – Урыть Шабера? Да ты – бажбан!

Рудницкий заткнул его хорошим пинком. Он зашел в темные сени и расстегнул плащ так, чтобы легко вытащить меч. Он шепотом произнес слово «силы», в горле запекло, но в этот раз десны не кровоточили. Магическая фраза лишила алхимика страха, он не ощущал никаких моральных дилемм. Он не думал, можно ли убить, – он думал – когда и как. Он решительно толкнул кривые двери и сразу же упал на землю, получив сильный удар в голову. Кровь залила ему глаза, он сжался в ожидании боли, но та не приходила. Наркотическая настойка действовала. Он неловко поднялся и ударил вслепую. Пронзительный вой сказал ему, что удар достиг цели. Из соседнего помещения выскочили двое мужчин, один из них держал керосиновую лампу, другой размахивал кочергой.

Рудницкий вытер кровь с глаз и ударил из широкого замаха. Крепкий широкоплечий мужчина успел заслониться кочергой, но короткое черное лезвие без труда рассекло железный прут и отрубило голову бандита. Горячая артериальная кровь брызнула в лицо алхимика.

Оставшийся в живых бандит швырнул в него лампу и кинулся бежать. Рудницкий схватил его за ворот и вонзил меч в спину.

– Похоже, это все, – сказал он громко.

Из-за спины донесся слабый стон. Алхимик поднял помятую керосинку и, недолго думая, повесил на крюк в потолке. Стоявший на коленах у входа лысый мужчина с бледным лицом держался за живот.

– Ты – Шабер? – спросил он.

Бандит открыл рот, но не смог выдавить ни слова. Он закусил от боли губы, указав трясущейся рукой на обезглавленный труп.

– Это был Шабер? – переспросил Рудницкий.

Раненый кивнул, его губы двигались в немой просьбе. Алхимик встал за его спиной и быстрым движением перерезал горло.

Рудницкий понимал, что происходит, его чувства регистрировали металлический запах крови и вонь разорванной кишки лежащего на земле трупа, однако он воспринимал это равнодушно, словно был только наблюдателем, а не виновником бойни.

Он стоял долго, вслушиваясь в свое дыхание, глядя на испачканный кровью меч. Наконец он вытер лезвие об куртку трупа и вышел.

На улице его ждали: худой подросток и пожилой мужчина с покрытым шрамами лицом. Оба с ножами в руках. Рудницкий поднял меч, но когда фонарь осветил его, те бросили оружие и убежали с невероятной скоростью.

– Наверное, я мог бы к этому привыкнуть, – буркнул он под нос.

Он глубоко вздохнул и поднял лицо, подставляя его снежинкам. Стук конских копыт заставил его открыть глаза: подъехала карета. Анастасия открыла дверь и помогла ему залезть внутрь. Лишь сейчас он ощутил первый приступ боли.

– Глотни. – Она подала ему небольшой флакончик.

Жидкость была густой и сладкой, словно мед, пахла весенним ветром и травами.

– Что это?

– Gedże iksiri, – ответила она. – Эликсир ночи.