Адепт

Спустя двадцать минут патологоанатом центральной больницы пригласил инспектора Маклеода и его спутников в ледяное царство больничного морга. Перегрин, сжимавший в руках свой блокнот, держался поближе к Адаму. Он все еще не осмеливался смотреть на свои последние наброски, настолько они выводили его из равновесия, так что Адам, бегло просмотрев их, неохотно позволил ему закрыть блокнот. От царивших в морге запахов Перегрина слегка мутило, особенно когда он думал о новом обороте дела.

– Инспектор Маклеод желает осмотреть тело, доставленное сегодня утром из “Энглера”, – сообщил их провожатый дежурному. – С ним его помощники, сэр Адам Синклер и мистер Ловэт.

Дежурный приподнял бровь, но промолчал и ткнул пальцем в сторону одного из залов для вскрытия, открывавшихся в помещение хранилища.

– Он там, док, – сказал он, включив свет. – Я, конечно, не знаю истории его болезни, но сказал бы, что он мертв уже довольно давно.

Резкий свет операционного плафона высветил накрытое простыней тело на столе из нержавеющей стали. Дежурный вошел вместе с ними и протянул руку, чтобы отдернуть простыню, однако Маклеод тронул его за плечо и покачал головой.

– С вашего позволения, нам хотелось бы самостоятельно осмотреть тело. Не беспокойтесь, сэр Адам – врач. Все в порядке.

Патологоанатом и дежурный переглянулись и пожали плечами. Стоило им выйти, как Адам подошел к столу и осторожно откинул покрывало. Маклеод не выказал никакого удивления – он уже видел труп в гостинице, – но Адам тихонько присвистнул сквозь зубы. Перегрин бросил взгляд на стол и поспешно отвернулся.

Истлевшие клочки савана и черной монашеской рясы бесформенным узором покрывали тело – даже не тело, а скорее скелет, обтянутый тонкой сморщенной кожей. Кое-где кости прорвали кожный покров и торчали наружу. Ростом покойник был примерно с Перегрина, но крупнее, если исходить из того, что при жизни он был мускулист. Сцепленные, похожие на птичьи, пальцы покоились на ребристой, как стиральная доска, грудной клетке. Пустые глазницы зияли черными дырами над безгубой, полной желтых зубов ухмылкой.

Несколько минут Адам молча, сосредоточенно изучал тело – неподвижно, стараясь увидеть признаки, не видимые обычным глазом. Когда он наконец заговорил, голос его звучал совсем тихо и горько.

– Плохо уже то, что совершившие это преступление обладали достаточной силой, чтобы призвать душу мертвого человека к месту его последнего упокоения, – произнес он почти шепотом. – Но неизмеримо хуже то, что они сумели заставить эту душу вернуться в несчастную груду костей.

Переполнявшая его ненависть наполнила помещение грозовой тучей, хотя он ни разу не повысил голос. Маклеод сохранял бесстрастный вид, но Перегрина, не осмеливавшегося сказать ни слова, пробрала дрожь.

– Это самое зловещее из всех деяний, с которыми мне доводилось иметь дело за последние годы, – продолжал Адам тем же ледяным тоном. – Более того, это дело рук очень опасных неофитов. Только тот, кто по высокомерию не боится достичь предела своих возможностей, мог решиться на этот ритуал призывания духа – особенно учитывая, кого он пытался подчинить своей воле.

Перегрин наконец набрался храбрости бросить на мумифицированное тело более внимательный взгляд, хотя дрожь не унималась, словно его спины касались ледяные пальцы.

– Кто… – выдавил он из себя шепот, – кто это тогда?

Адам не ответил. Лицо его оставалось сосредоточенным и замкнутым, словно он проигрывал в уме возможные решения сложной задачи. Губы Маклеода кривились в улыбке, начисто лишенной веселья.

– Надо было лучше учиться в школе, парень. Мелроузское аббатство славится как место погребения чародея Майкла Скотта.

Перегрин зажмурился.

– Майкла Скотта?

Подобное невежество возмутило даже Адама.

– Вот именно. Самого знаменитого мага Шотландии, – объяснил он Перегрину. – Это был человек многих талантов: философ, алхимик, врач, демонолог – не говоря уже о том, что он одно время служил придворным астрологом императора Священной Римской империи Фридриха Второго. Уже благодаря одному образованию его можно считать едва ли не самым ярким адептом двенадцатого века.

– Двенадцатого века! – Перегрин не верил своим ушам. – Но ведь это было семь… нет, восемь веков назад! От него не могло остаться ничего, кроме горстки праха!

– Не обязательно. – Адам снова перевел взгляд своих темных глаз на предмет спора. – Не говоря уже о том, что местные условия захоронения порой приводят к необычайной сохранности и даже к мумифицированию тел, вы могли бы и вспомнить из истории христианства, что тела святых и столпов церкви часто сопротивлялись разложению. Собственно, этот факт давно уже признан как посмертное проявление духовного потенциала личности. Скотт был чародеем, обладавшим чрезвычайно высоким духовным потенциалом, – это вполне может объяснить такую сохранность его останков.

Пока Перегрин переваривал эту неожиданную информацию, взгляд Адама сделался рассеянным и переместился куда-то вправо.