Адептус Механикус: Омнибус

— Герметичны. Мубаризанцы, две группы машин пехоты и сверхтяжелые машины уже на месте, — доложил Гаррат. — Три «Гибельных клинка» и один «Штормовой молот». Еще больше на подходе.

— Хранители?

— В безопасности, — сказал Гаррат. — Не все, но большинство. Это был смелый вызов, сир Малкольм.

Малкольм кивнул, понимая в какой заварушке побывал, когда ударила головная боль после выхода стимулятора.

— Черт возьми, — сказал он. — Они назовут это победой.

Корделия держала руку сира Фарримонда, в то время как медик заканчивал перебинтовывать его грудь и плечи повязкой из синтетической плоти.

Сражение за Вердус Феррокс случилось десять часов назад, но огнеметчики до сих пор зачищали кузнечный комплекс от оставшихся тиранидов. Защитив Хранителей сборщика Текстона, Малкольм спас дом Кадмус, хотя Корделия не уверена, понимает ли он подлинную ценность своего подвига.

Это победа дорого им стоила.

Джон Вассей и Аксель Роддам погибли в сражении. Фарримонд и Энох получили ранения, а доспехам Малкольма нужен всесторонний ремонт, чтобы он снова пошел.

Фарримонд зарычал, когда последний бинт был затянут, и Корделия сжала его руку. Молодой человек отказывался от обезболивающего, пока Корделия не приказала ему перестать быть таким дураком. Один из недавно повышенных в звании рыцарей, Микель Фарримонд, еще не выбрал себе супругу, (и до сих пор верит, что выбрать предстоит ему) и все еще полон этого безудержного коктейля из дурацкой молодости и эго, заставляющего его думать, что он непобедим.

Он выглядит столь юным.

Черты его лица еще не ужесточились от постоянного напряжения связи с механизированной военной машиной, забирающей немного от своего наездника, во время каждой связи.

Был ли Роланд когда-либо настолько молод? Она предположила, что был, хотя она едва помнила те времена, до его ритуала инициации. Он был молод и импульсивен, как и все они когда-то, но даже до того, как он сел на трон Механикус, он отказывался идти на компромиссы, что и привлекло Корделию к нему.

Эта особенность усилилась ритуалом, и становилась сильнее с каждым годом. Она взрастила его недовольство Механикусами, и когда священники Марса, позволили Кадмус выскользнуть из своей хватки, потребовался лишь небольшой толчок, чтобы побудить Роланда сбросить шестерню.

Дом Кадмус служит Империуму, и всегда будет.

— Благодарю вас, моя леди, — сказал Фарримонд, как только медик отправился к другому несчастному.

— Вы были очень храбры, сир Фарримонд, — сказала она, когда его глаза начали закрываться, поддаваясь болеутоляющему. Корделия положила его руку возле него и встала на ноги, расправляя свое платье.

— Очень храбрым, — сказала она снова, затем развернулась и направилась вниз по главному коридору медицинского здания. Три сотни коек с ранеными, выстроились вдоль каждой стороны широкого помещения, как скамьи в храме, где страждущие приходят проявить почтение вечно голодному богу страданий.

Она отринула эту мысль, как недостойную и опасную.

Это был только один этаж из пятнадцати. Одно медицинское здание из семи. Раненные с рухнувшего южного фронта потекут сюда с медикаи прим, и это лишь вопрос времени, когда переполненные здания достигнут предела вместимости.

Корделия не единственная женщина, кто пришел поддержать раненых; женщины Кадмус разошлись по различным уровням здания. Эйлина мягко играла на скрипке в дальнем конце залы, в то время, как Кассия читала вслух книгу Себастьяна Тора. Музыка Эйлины и слова Кассии, гармонично слились воедино, облегчая страдания тех, кто пострадал на службе Императору.

Музыка подошла к концу, как и поэма Тора о смерти и безумии Высшего лорда, достигла финала. Несколько раненых хлопали, большинство просто улыбались, несмотря на свою боль. Некоторые потребовали продолжения, но вмешалась Корделия и подняла руки.

— Отважные души, — произнесла она. — Моим дорогим сестрам требуется отдых перед тем, чтобы снова вернуться к вам. Вы бы хотели, чтобы Эйлина стерла пальцы до кости, или чтобы Кассия утратила голос? Наберитесь терпения и силы духа, и они вскоре вернутся к вам, я обещаю.

Слова Корделии возымели желаемый эффект, раненые стиснули зубы и стоически переносили свои травмы. Они не осмелились показать слабость перед леди, и показать, что с них требуют больше, чем должно. Корделия кивнула своим подругам, и они вышли из главного отделения больничного здания.

Женщины нашли уединение в небольшой часовне, вдали от тесных рядов коек с больными. Помещение купалось в янтарном свете и приторном запахе давно умерших цветов. Скромная статуя Императора разместилась в мягко освещенном алькове, встав на колени перед раненым солдатом, Он врачевал его раны Своим божественным светом.

Они преклонили колени и поклонились перед Повелителем Человечества, прежде чем сесть на потертые деревянные скамьи. Эйлина разминала одеревеневшие пальцы, а Кассия потирала уставшие глаза.

— Длинная ночь, — сказала Эйлина.

— Вы отлично справились, — подбодрила их Корделия. — Множество раненых людей выжило здесь, благодаря вам двоим.

— Но что полезного мы сделали? — спросила Кассия.