Адепты смерти (СИ)

Заряна лежала с широко раздвинутыми, замызганными подсохшей кровью ногами. Обнажённая грудь девушки была исполосована рваными ранами-укусами. Белые руки с синюшными ногтями на тонких переломанных пальцах, с которых алчно сорвали дорогие кольца, раскинулись на траве. Светло-голубые глаза мёртвой Заряны безжизненно смотрели в небо, разорванные, окровавленные губы жертвы убийца-шутник раздвинул в неестественной улыбке. Рада расплакалась.

Трупы охранников и слуг валялись по всей поляне. У половины мертвецов тела обуглились до костей — следы воздействия запрещённого боевого артефакта. Купец сидел, неестественно привалившись спиной к перевёрнутой на бок карете, у трупа отсутствовала голова. Одежда на теле купца склеилась от загустевшей крови. Обрубок шеи плотно облепили насекомые. Раду вырвало.

Спотыкаясь на ходу, девушка медленно побрела прочь. Солнце стояло высоко, когда она наткнулась на мелкую речку. Стащив с себя одежду, Рада долго полоскалась в прохладной, прозрачной воде. Немного успокоившись, девушка выстирала одежду и разложила сушиться на плоском тёплом камне. Плащ и шляпа остались на поляне.

Постепенно к Раде вернулась способность рассуждать здраво. Первой мыслью было желание отправиться к местным властям и рассказать о нападении на обоз. Позднее девушка вспомнила Учителя, его насмешливые глаза, лицо в старческих морщинах и едкий, надтреснутый голос. «Иди, глупышка, иди! Помоги найти преступников. Но сперва разложи в своей неразумной голове всё по полкам…»

Что она может рассказать судебному магу? То, что разбойники применили запрещённые артефакты, забрали с собой к какому-то хозяину пленных и перебили остальных. И ещё Рада видела оборотня. Любой маг, даже начинающий, после беглого осмотра узнает и об артефактах, и о пленниках, да и о том, что дочь купца растерзал оборотень. Поскольку следы нападавших имеются только на поляне, напрашивается вывод, что разбойники использовали портал. Следовательно, практической пользы от свидетельницы никакой! Но вопросы появятся. Например, почему уцелела она одна? Неужели её не смог обнаружить поисковый артефакт? Короче, не договариваете, девушка. Почему в мужской одежде? Шпионите? Подлинную личность свидетельницы легко установить по медальону рождения с отпечатком ауры, который носят на шее все подданные королевства.

Настоящий Милантий Хован, романтичный, субтильный юноша сейчас, наверно, сочиняет очередную поэму, запершись в комнате, чтобы никто не отвлекал. Нет, она, конечно, не скрывает собственного имени, просто чуть-чуть его сократила и выбрала девичью фамилию матери, законом не возбраняется.

Родители умерли? Обратятся к другим родственникам. А вот с ними Радане Ивор встречаться не следует. Пусть считают её пропавшей или погибшей. И будет им спокойно, некоторое время. А то не удержится родня от искушения отправить сироту на кладбище раньше положенного.

Вдобавок откуда у разбойников артефакты стражи? Кто их хозяин, не высокопоставленный ли лэр, которому проще простого чужими руками избавиться от нежелательной свидетельницы? Так что, простите добрый господин Дагус и бедняжка Зоряна, мне следует продолжить путь в столицу! Увы, помочь вам ничем нельзя, но и забыть о вас тоже не получится. Хвала Двуединому и светлой Ари, что укрыли меня от смерти!

Девушка подремала на траве в укромном уголке до обеда. Чтобы больше походить на юношу, Рада обрезала ножом волосы до плеч. Нож в ножнах из мягкой кожи она прятала за поясом штанов. Затем девушка оделась в сухие вещи и направилась на поиски дороги. Хорошо, что деньги, которые дал Учитель, и подаренное мамой ожерелье Рада зашила в наскоро сооружённый из ночной сорочки нательный жилет. К вечеру девушка вышла к широкому тракту. На попутных крестьянских телегах Рада добралась до Гавеля, откуда до столицы оставалось пару дней пути.

Глава 2

ВЫБОР

Бабка Ильмера умерла на рассвете. Витан просидел подле неё всю ночь. Накануне ничто не предвещало смерти знахарки. Ильмера как всегда спокойно и деловито возилась в маленьком домике возле леса: перебирала травы, готовила отвары и настои, раскладывала по склянкам мази. Разве что в свой последний день знахарка не взяла ни одного нового заказа и наотрез отказалась принимать больных, отсылая их за помощью к травнице в другое село. Вечером, когда пастух пригнал коров с пастбища, бабка послала за Витаном.

Ещё на пороге парень заметил, что знахарка сама не своя. Бабка порывисто обняла любимого внука, и в её тёмных, по-девичьи ясных глазах заблестели слёзы. Ильмера усадила Витана за стол, достала из печи пышный яблочный пирог и налила в кувшин душистый травяной отвар. Пока парень ел, знахарка задумчиво перебирала какие-то старые свитки.

— Баб? Ты здорова? Крыша опять протекает, или кто обидел? — встревожено спросил Витан. Бабку он любил и уважал.

Ильмера покачала головой. — Никто меня не обижал, дорогой. Я позвала тебя, чтобы попрощаться.

— Ты хочешь уехать?! — удивился Витан.

Знахарка невесело улыбнулась. — Скорее уйти. Думаю, к утру меня не станет.

— Баб! Что ты говоришь! — ахнул Витан.