Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика

— Морально устойчив.

- Муравей исключительно морально устойчив! Конечно, он особо не задумывается, но от него это и не требуется, от него этого никто и не ждет. Более того, с известной точки зрения отсутствие задумчивости — это не недостаток, а достоинство и даже добродетель. Зачем ему думать? Для этой цели существует коллективный разум, эффективность которого засвидетельствована тысячелетиями муравьиной практики.

Идеал муравейника — это не только коммунистический идеал, это и фашистский идеал, точно так же это идеал классического капиталиста-эксплуататора прошлого века: рабочие должны работать — семья только отвлекает и создает ненужные проблемы. Среди копытных самое эффективное животное — мул, потому что у него нет семейных проблем.

— Но люди-то все-таки не муравьи и не мулы.

— Конечно. В человеке заложены потребности, с которыми трудно справиться тоталитарному обществу. Но оно может эти потребности в значительной мере подавить и извратить. В результате бесчеловечного коммунистического эксперимента, когда десятки миллионов людей оказались за колючей проволокой, семья в XX веке в России оказалась фактически разрушена.

— Все-таки ваши выводы звучат уж чересчур сильно. Люди в России, как и везде, женятся, рождаются дети, внуки. Почему вы считаете, что семья разрушена?

- А вы посмотрите, каков в значительной мере состав российской семьи: бабушка, мама, дочка, внучка. Мужчина в семье превратился в фикцию. Социальные причины, породившие распад семьи в России, ушли в прошлое, но отработанный механизм обладает инерционностью, так что ситуация неполной семьи продолжает воспроизводиться от поколения к поколению. Для женщины, воспитанной без отца, самоочевидно, что семья не слишком нуждается в мужчине, что она может прекрасно функционировать и без него — она сама так выросла, у нее такой опыт. Вероятность, что ее семья будет неполной, гораздо выше, чем у женщины, которая росла в семье с отцом.

— Ну погодите, а что, на Западе с семьей дела обстоят так уж благополучно? Там что, неполные семьи — исключительное явление?

А вот ответа на этот вопрос придется подождать: раввин ответит на него через месяц.

Семья на свободе

Порой необходимо заболеть, чтобы задуматься о здоровье.

Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика

— В прошлый раз мы говорили с вами о семье в тоталитарном обществе, о том, насколько пострадал институт семьи в России в период коммунистического правления. Однако же, естественно, возникает вопрос: а что, на Западе с семьей дела обстоят так уж благополучно? Там что, неполные семьи — исключительное явление?

— Я бы этого не сказал.

— Но там ведь никакого тоталитарного режима не было, никто не ломал человеческую жизнь, не разлучал людей, не разрушал семьи. Стало быть, и при либерализме институт семьи переживает не лучшие времена.

— Не лучшие, но, разумеется, по совершенно иным причинам, нежели в СССР. В отличие от тоталитарного режима, существовавшего в России, западное общество навязывает свою идеологию, не используя силовых методов. Семья распадается не только в том случае, когда ночью мужчину забирают на 25 лет без права переписки, но и безо всяких трагических обстоятельств, когда у вполне благополучных людей нет воли и решимости ее поддерживать, поскольку они просто не считают ее слишком большой ценностью. Эффективная реклама определенного образа жизни оказывается для семьи не менее губительной, нежели ее прямое разрушение посредством насилия. И дело, разумеется, вовсе не в том, что сознательно ведется рекламная кампания, направленная на распад семьи, — ничего подобного. Тоталитарное общество тоже ведь не ставило себе целью разрушить семью — это стало неизбежным следствием определенных социальных процессов. Западному обществу навязывается идеал человека, который ориентирован на максимальное получение удовольствия и поэтому должен делать ровно то, что ему хочется, ни в чем себе не отказывая. Понятно, что для человека с такой жизненной установкой семейные узы обременительны.