Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика

В Библии подробно говорится о многом: о Всевышнем, о любви, о грехе, о страдании, об устройстве святилища, об одеждах священников, о справедливом (и несправедливом) суде — оружие явным образом не относится к сфере интересного. Исключение — относительно подробное описание вооружения Голиафа. Говорится о составе вооружения, о его размерах, весе, материале, о броне сказано: «чешуйчатая». Видно, что и сам гигант, и его вооружение поразили воображение евреев. Кстати, рост Голиафа далеко выходит за пределы нормы. Обычно это связано с гормональными нарушениями, и несмотря на внушительное впечатление, которое производят такие люди (а Голиаф производил просто устрашающее впечатление), они, как правило, не очень сильны и не слишком хорошо координированы. Вряд ли камень Давида убил Голиафа — скорей всего, тот просто потерял сознание. Филистимляне любили оружие — недаром они принадлежали к общему с греками культурному кругу. И вооружены филистимляне были куда лучше евреев.

— Пророк Исайя предрекает время, когда мечи перекуют на орала. Мне сейчас пришло в голову, что Петр Первый, повелев перелить колокола на пушки, своеобразно откликнулся на призыв Исайи.

— Или пророка Иоиля, который, явно имея в виду формулу своего великого предшественника, призвал перековать орала на мечи.

— В разных языках эротика и вражда, война, насилие словесно сближены. Можно привести много примеров. Скажем, «трахнуть». Или вот на иврите: «нешек» (оружие) и «нешика» (поцелуй).

— Что ж, поцелуй — древнее и испытанное оружие. Ничего удивительного: отношения полов — это часто отношения противостояния, борьбы. Речь идет не об эротическом образе оружия, но о милитаристском образе эротики, об универсальном соотнесении Эроса и Танатоса.

Мученик разионализма

Опубликовано в 7 выпуске "Мекор Хаим" за 1999 год.

Один хасидский раввин сказал о фараоне: настоящий мужчина — умеет держать удар, умрет, но не сломается

Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика

— В истории исхода евреев из Египта содержится психологическая загадка. Вот Моисей приходит к фараону и говорит: «Отпусти народ мой!». Тот, естественно, не отпускает: с какой это стати? Пусть поработают. Моисей угрожает, но фараона угрозами не проймешь. Пока все понятно. Дальше «казни египетские»: одна, вторая, третья… Ну кажется, теперь уже все понятно. Уже сколько можно?! Нет, ему еще и еще подавай! Страна гибнет, народ болеет и мрет. Казалось бы: да катитесь вы на все четыре стороны и чем скорей — тем лучше! Так нет же! Стоит, как стена бесчувственная! Хоть кол на голове теши! Такая стойкость, переходящая в идиотизм. У вас есть какое-нибудь объяснение — я имею в виду не теологическое, а психологическое?

— Некоторые комментаторы объясняют это элементарной глупостью: фараон, по их мнению, был просто не в состоянии понять, что, собственно, происходит. Я бы не сказал, что это звучит убедительно: ведь даже собаку или кошку можно обучить, причиняя им дозированную боль в строго определенных ситуациях. На этом построены многие эксперименты. Крысы прекрасно обучаются, и трех ударов током им обычно вполне достаточно, чтобы сообразить, куда лучше не соваться. Допустим, фараон был действительно глуп, но все-таки не насколько же! Не глупее же крысы! Нет, это неубедительное объяснение.

— Должно быть, есть более убедительные?