Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика

Всё в нашем мире так устроено — есть масса зафиксированных законов и правил, различных систем: биологические системы, большие системы, малые системы, системы с подсистемами. Если бы системы не изменялись, то ничего нового в мире не происходило бы. Получается, что иногда системы всё же ломаются или бывают взломаны. У микробов, например, очень надежный способ размножения путем деления клеток, но изредка один раз за 200 поколений размножение происходит необычным способом с рекомбинацией генов. Без такого механизма резко повышается вероятность вымирания целого вида микробов. Надо понимать, что есть смысл и в фиксированной системе, но с другой стороны и здоровая система должна осознавать, что необходимо давать возможность вносить изменения. Иногда революционные изменения настолько мощные, что могут привести к полному развалу.

Посмотрим, например, что Мао дзе Дун сделал с Китаем. С моей точки зрения Мао был просто дурак, даже не сумасшедший, хотя и писал стихи. Он сделал революцию в Китае, но это ему показалось недостаточно, и тогда он сделал революцию в революции. Он уничтожил намного больше людей, чем Сталин, но ничего не достиг. Несколько лет тому назад я побывал в Китае и встречался в местных университетах с профессорами, у которых не было даже университетского образования. Во время культурной революции их ещё студентами выслали на поля. Позже вернули в университеты, где они заняли вакантные к моменту окончания культурной революции профессорские должности. Иногда люди, как Мао, хотят снова и снова делать революции. Нельзя делать революции слишком часто и надеяться, что добавишь что — то новое, а не приведешь к развалу. То, что сделал Мао — это был один большой процесс разрушения, который никому ничего хорошего не принёс.

Получается, что иногда бывает слишком много революций, слишком много огня, слишком много новшеств, и ничего хорошего из этого не выходит. С другой стороны, когда всё происходит строго по порядку, и не понимаешь, что иногда надо изменяться, то застопориваешься и начинаешь смердеть и разлагаться. Должна быть комбинация обеих тенденций в любой структуре в мире: и в литературе, и в искусстве, и в науке, и в любой другой области. После изменения необходимо время для стабилизации, а потом необходимо сделать новое изменение и так далее. Неправильно слишком часто делать изменения — это приведет к тому, что придется начать с более низкого уровня. Если же станешь излишне стабильным, то погибнешь. Таковы неотъемлемые части жизни, и иногда кто — то может из — за этого пострадать.

— Сейчас распространилось множество истории об экстрасенсах и других сверхъестественных вещах. Что Вы об этом думаете, насколько правдоподобно они выглядят в ваших глазах?

— Я слышал много сверхъестественных историй, которые выглядели довольно правдоподобно, но по природе своей я не человек склонный верить всему. Просто «я верю» для меня не существует. Есть вещи, в которые я верю, но стараюсь использовать это качество очень экономно лишь для важных вещей. Например, я не верю газетам. Мой подход: все, что написано в газетах — это ложь. Случайно что — то может оказаться правдой, но это скорее исключение из правила. Во время своего первого пребывания в России, я отметил два доказательства существования Б — га: первое (русское) — потому что газета «Правда» отрицает существование Б — га, второе (израильское) — то, что Израиль продолжает существовать с таким правительством, доказывает, что Б — г существует.

Я не верю в истории об экстрасенсах, равно как и в другие чудеса. Возможно, что даже, если я увижу это собственными глазами, я всё равно не поверю. Вполне вероятно, что люди могут воспринимать мир по — другому и могут обладать какими — то необычными способностями. Однажды я посетил в Бурятии в Улан — Удэ буддийский монастырь. Интересно, что в Бурятии есть и шаманы и ламы, причем нередко в одном лице. Шаман — это тот, кто в основном работает с человеческим сознанием (парапсихолог), а буддийский лама с другой стороны занимается изучением священных книг (ученый). Такое сочетание чрезвычайно редко встречается, что делает Бурятию уникальным местом. Мне было интересно узнать у монахов, каким образом они добиваются такого сочетания.

— Тогда получается, что Моше — рабейну — шаман?

— Это как раз то, что я хочу сказать. Есть люди, которые могут совмещать рациональный подход и нерациональный подход одновременно, но такие люди встречаются чрезвычайно редко и их просто так не найдешь в больнице. В XVIII веке кто — то сказал, что каждый великий математик по определению сумасшедший, но не каждый сумасшедший — великий математик. Можно сказать, что все кто, действительно, могли предвидеть — немного сумасшедшие, необычные люди, но это не значит, что каждый больной в психиатрической больнице обладает подобным даром.