Адюльтер

Парень сидит слева от преподавателя, небрежно развалившись на стуле. Уголки его губ поднимаются, когда миссис Хилтон приветствует меня, приглашая присоединиться к кругу «доверия», однако улыбка не доходит до его изумрудных глаз. Помимо нас троих в кругу сидят еще пятеро студентов. Я занимаю место четко напротив «ублюдка». Рядом с Ллойдом примостилась Фелиция Краст – звезда нашей группы поддержки. Она пытается невзначай прикоснуться к нему плечом, то и дело поправляя темные локоны.

– Итак, сегодня мы с вами разберем один очень популярный термин, – сообщает миссис Хилтон.

Она одаряет каждого лучезарной улыбкой и сцепляет пальцы в замок на коленке.

– Наверняка каждому из вас знакомо понятие «незакрытый гештальт».

Отстраненный взгляд Ллойда падает в центр круга, и он усмехается самому себе.

– Олли, я не дам тебя в обиду.

– Кто-нибудь слышал про этот термин?

Фелиция нетерпеливо тянет руку.

– Это когда не можешь что-то или кого-то забыть, – говорит она, и холодный взгляд Ллойда падает на меня. – Когда постоянно думаешь о ситуации из прошлого или о том, чего так и не произошло.

– Верно, мисс Краст! – Похвала учителя действует на девушку, как фраза «хороший мальчик» на собаку, и меня передергивает.

Ллойд облокачивается о спинку стула и скрещивает руки. Если бы его взгляд мог воздействовать физически, от меня не осталось бы уже ни следа.

– Бывает, просыпаешься утром, – растягивает слова миссис Хилтон, – смотришь вокруг и понимаешь: что что-то не так. У тебя есть дом, отлична работа и счастливая семья. Но что-то все равно гложет тебя изнутри, обида прожигает до костей, и злость не дает покоя. И как бы много хороших событий ни происходило в жизни, наше сознание посылает нам сигналы неприятных моментов прошлого. Так мы называем незакрытый гештальт.

– Сегодня я не заправил постель и постоянно думаю об этом, – говорит кто-то в кругу. – Это тоже незакрытый гештальт?

Наши гляделки с Ллойдом продолжаются. Он будто пытается заставить меня отвести взгляд, но я смотрю в изумрудный омут, чувствуя, как он затягивает меня воронкой.

– Ты лучшее, что случалось со мной, Олли.

– А я не доела спагетти, и теперь мысль о том, что они испортятся, следует за мной по пятам.

– А я в детстве прошла мимо бездомного щенка и теперь постоянно думаю о том, что стоило наплевать на родительский запрет и забрать его домой.

Каждый в кругу рассказывает истории своих незакрытых гештальтов, углубляясь все серьезней, затрагивая личные темы. Мы с Ллойдом терпеливо молчим, ведя немой диалог между собой. Мы сидим друг напротив друга, и нас разделяет не только пять метров, но и тысячи несказанных слов, океан обид и ураган ненависти. С каждой секундой напряжение межу нами нарастает. Еще немного – и центр круга озарит настоящая молния.

Ллойд с силой сжимает скулы, да так, что на лице играют желваки.

– Я никогда не оставлю тебя, Олли.

Я закрываю глаза и усмехаюсь всплывшей в памяти фразе этого лживого ублюдка.

– Однажды я ушел, потому что думал, что все кончено. – Голос Ллойда звучит решительно, и я не тороплюсь открывать глаза, прекрасно зная, что он так же с издевкой смотрит на меня. – Я сжег мосты и начал новую жизнь. Но куда бы меня ни заводила судьба, в каких отдаленных уголках планеты я бы ни находился, она все равно следовала за мной, не давала мне спокойно жить. Я чувствовал ее присутствие. Единственная мысль, которая сейчас мне не дает покоя: а что если ей пришлось пережить что-то ужасное после моего ухода, ведь я обещал ей всегда быть рядом.

От его слов мне становится тошно. В зале воцаряется гробовая тишина, и слышен лишь мой тихий смех. Открыв глаза, я замечаю, что все с легким осуждением смотрят на меня. Кроме Ллойда. Он ухмыляется.

– А какой ваш незакрытый гештальт, мисс Фостер? – с вызовом спрашивает преподаватель, призывая меня к участию в этой групповой «недотерапии».

– А я их предпочитаю не открывать, – спокойно отвечаю ей. – Я не даю пустых обещаний и избегаю пустословов и лжецов.

Я отдаюсь во власть ненависти и с удовольствием наблюдаю, как белеют костяшки его рук. Как он сжимает губы в тонкую полоску. Наслаждаюсь тем, как искрятся от злобы его глаза.

Сейчас я ощущаю острую потребность в том, чтобы он прочувствовал каждой клеточкой своего тела сковывающую злобу. Злобу, которая заполняет все вокруг. Злобу, которая перекрывает кислород и застревает комом в горле. Злобу, которая оставляет после себя лишь пустоту.

Пусть он хоть на мгновение отдаленно почувствует то, с чем я живу три года.

Но Ллойд быстро берет себя в руки, и когда наши взгляды вновь встречаются, он произносит только губами:

– Я тебя вижу.

Глава 9. Маска

Ллойд