Адюльтер

Черт возьми! Так терроризировать меня могут только два человека. И один только что пошел на пары. Значит…

Я достаю телефон и делаю глубокий вздох перед тем, как ответить на вызов.

Приходится собрать волю в кулак, но как только я слышу ее голос, меня пробирают неприятные воспоминания.

– Доченька моя! Как ты, дорогая? Почему не звонишь мне, я так переживаю… – Мама все говорит и говорит, а мои пальцы срывают с газона травинки.

Она сыплет вопросами, прекрасно понимая, что не получит ответов. Она знает, что я не собираюсь говорить с ней, и оттого мне становится еще больнее.

До возвращения Ллойда мне было легко скрывать свои эмоции, я могла отключаться от свербящего чувства вины, но теперь, когда шкатулка Пандоры открыта, все меняется.

– Почему ты общаешься со своим отцом чаще, чем со мной? – продолжает она, и мои глаза застилает пелена слез.

Не надо, мам, не начинай.

– Что ты пытаешься мне доказать?

Я хочу, чтобы она замолчала, но не в силах бросить трубку первой. Слишком сильно соскучилась по ее голосу.

– Ты виделась с отцом? – из-за кома в горле мой голос дрожит.

На том конце провода воцаряется тишина. Кажется, мама перестает дышать.

– Ты же знаешь, что Патрик против, Лив, – наконец звучит ответ.

– Извини, я совсем забыла, что слово Патрика – закон.

Я бросаю трубку, чувствуя, что готова вот-вот сорваться и сказать ей лишнее. После ночной истерики от новой порции слез начинает пощипывать лицо, но я быстро беру себя в руки. В конце концов, вырываю кусок травы с корнем и отбрасываю в сторону.

– Я тебя вижу, Олли. Я же знаю, что с тобой что-то происходит.

Встаю на ноги и быстро хватаю сумку. Судя по нарастающему количеству студентов на территории, культурология уже в пролете.

Ну и отлично!

Недолго думая, открываю в телефоне переписку с Грэгом и набираю сообщение:

«Хочу увидеться сегодня. Соскучилась».

Я быстро подхожу к нужному мне корпусу, не отрывая взгляда от экрана телефона.

Ну же, Грэг, пожалуйста, ответь!

Под моим сообщением появляется галочка «прочитано», но ответа так и не следует. Видимо, он затаил на меня обиду, после того как я сбежала.

От злости и досады кровь вскипает в жилах. Я взбираюсь по ступенькам и со всей силы толкаю стеклянную дверь, не замечая по ту сторону студентов.

– Ты офигела, что ли? – слышится знакомый бас, и я жалею, что не толкнула дверь посильнее.

– Пошел к черту, Чарли!

У меня нет времени на ссоры с этим парнем, хотя он заслуживает хорошей взбучки за то, что постоянно издевается над студентами. Главный его «любимчик» – Кевин. Чарли никогда не упустит шанса подшутить над ним. Но наше с ним противостояние длится уже довольно долго. Дело в том, что Чарли считает себя плохим парнем и альфа самцом, и многие девушки ведутся на притянутый за уши образ таинственного грубияна. Когда Чарли решил подкатить ко мне, я с удовольствием его отшила, задев мужское эго. Каждый из его подкатов увенчивался всеобщим смехом, над парнем начал смеяться весь университет. В ответ на это Чарли прозвал меня фригидной ханжой.

– Тупая шлюха! – плюется вдогонку парень, и я, не оборачиваясь, посылаю ему средний палец.

Он стал еще злее на меня, когда застал в постели своей сестры. А через неделю там уже побывал и Белый Кролик. В общем, отношения с сестрой у него сильно испортились.

Я поднимаюсь на второй этаж, сжимая в руке телефон, и иду по коридору к нужной мне аудитории. Меня поджидает психология массовой коммуникации. Предмет довольно странный, впрочем, как и наш преподаватель. Семинары у нас похожи на закрытый клуб анонимных алкоголиков. Мы садимся в круг и обсуждаем проблемы друг друга, разбирая темы занятий на примерах из жизни. Чаще всего я молчу, утыкаясь в телефон, и изредка пытаюсь словить на него кадры с неподдельными эмоциями студентом. В моменты, когда начинаются оживленные дискуссии и кто-то описывает болезненные или радостные эмоции, мне становится по-настоящему интересно. Каждый пытается вставить свое слово, рассказать свою историю, а всем наплевать. Люди делятся секретами не потому, что им важно мнение других, а потому, что им необходимо высказаться, приумножив значимость слов избитой фразой «только никому не говори».

Самое гигантское заблуждение человека заключается в том, что он уверен, будто кого-то интересуют его проблемы и чувства в момент откровенных разговоров. Но всем плевать. И когда ты взахлеб рассказываешь охренительную историю из своего детства, знай: твой собеседник просто ждет, пока ты заткнешься, чтобы затем рассказать свою.

Я захожу в аудиторию и сразу же вижу Ллойда.

Сердце сжимается.