Адюльтер

– О, музыкант! – Его глаза загораются. Мне не удается понять: разыгрывает ли он любезность или всегда так театрально проявляет эмоции.

Он останавливает репетицию и громко объявляет о моем прибытии.

Девушки на сцене заметно оживляются, парни бросают в мою сторону безразличные взгляды. Я же замечаю угольно-черный, блестящий рояль в глубине зала и по вполне очевидным признакам узнаю свою любимую марку – Steinway & Sons.

Зануда Бак приглашает меня на сцену и начинает задавать дежурные вопросы. Как банально. Я отвечаю не задумываясь, ведь меня лишь одно волнует: я должен добраться до инструмента и услышать его великолепное звучание.

Наконец-то мне предлагают сыграть.

Надеюсь, рояль содержали в хорошем состоянии. Даже одна расстроенная нота – преступление для Steinway & Sons.

Я сажусь за инструмент. Но что сыграть? Моцарт, Бетховен, Шопен – в моей голове разом всплывает добрый десяток любимых классических произведений. Вот только душа хочет петь, и, как только мои пальцы касаются клавиш, вместо Моцарта звучит грустная мелодия, которую я слушал в самолете, когда возвращался в Соединенные Штаты.

Мир перестает существовать. Вокруг образовывается непроглядная темнота. Музыка проникает мне прямо в сердце, и я становлюсь частью этого звука, частью инструмента и начинаю петь, вкладывая особый смысл в каждое слово.

This is more than just a phase, love
Shooting stars all break up
And even though it seems
          like half the world away[1].

Меня переполняет невообразимое удовольствие. Кажется, скитаясь столько лет по миру, я, наконец, очутился в нужном месте в нужное время!

Неожиданно сквозь темноту сомкнутых глаз я замечаю яркие вспышки.

Ширма рядом с роялем наклоняется, яркие вспышки освещают женский силуэт.

Я прищуриваюсь и ощущаю, как сердце пропускает меткий удар. Пальцы застывают над клавишами. Я встаю из-за инструмента и иду к девушке, надеясь, что обознался.

– Олли?

Заглянув за ширму, я вижу ее испуганные шоколадно-карие глаза. Она приоткрывает от удивления рот, и ее бархатные губы, чей призрачный вкус проносится на моем языке, тут же смыкаются обратно. Словно молния, меня пронзают все те годы, что мы провели вместе, и я чувствую прилив гнева, осознавая, как же бездарно мы их потеряли.

Олли тяжело выдыхает, и испуг исчезает, уступая место холоду и безразличию.

Образ, оставшийся в моей памяти, образ любящей, нежной, счастливой девушки моментально разрушается. Передо мной стоит совершенно другой человек, и, судя по холодному взгляду, призраки прошлого его не тревожили.

Глава 6. Невидимка

Ллойд

Оливия разрывает наш зрительный контакт и молча уходит. Широкими шагами, придерживая фотоаппарат, она проходит мимо мистера Коллинза и бодро поднимается по лестнице к выходу.

У меня не получается взять себя в руки. Мы не чужие люди, и именно этот факт заставляет меня пойти за ней. Я срываюсь с места и спускаюсь со сцены, не сводя глаз с Оливии. Девушка прибавляет шаг, и я начинаю идти быстрее, но внизу меня уже встречает мистер Коллинз, ненавязчиво перегородив мне путь.

– Мистер Форд! – Он взмахивает кипой листов в руках. – Сейчас я передам вам сценарий и ноты. Думаю, завтра мы уже сможем отрепетировать вместе.

– Отлично, давайте, я пойду их разбирать.

По закону подлости мастер слишком долго возится с листками, и, выглядывая из-за его плеча, я вижу, как Оливия выходит из актового зала.

Давай же, шевелись, Зануда Бак!

Когда ему удается выудить ноты, я резко выхватываю их из его рук и пулей несусь к лестнице, чуть ли не перепрыгивая ступеньки. Заметив меня, Кевин поднимается и уже собирается что-то сказать, но я жестом прошу его оставаться на месте и вырываюсь в коридор. Я оглядываю студентов, но не замечаю ее.

Я преодолеваю длинный коридор за пару секунд, пробегаю лестницу и ищу ее среди толпы в холле.

– Ты что-то потерял? – Меня окликает мужской голос.

Передо мной появляется высокий, темноволосый парень. Он приближается ко мне вальяжной походкой, и с каждым шагом нелепый пучок на его голове болтается в разные стороны, точно болванчик. Парень растягивает губы в кошачьей ухмылке, а я спрашиваю:

– Не видел тут светловолосую девушку? С фотоаппаратом.

Он задумчиво поводит плечами.

– Ну, здесь ее вроде бы нет, значит, не видел.

Я чувствую, что он лжет, но у меня нет никакого желания разводить дискуссию.

Молча кивнув, я возвращаюсь в актовый зал, где меня терпеливо ждет Кевин.

– Бесполезно, Ллойд, – отрезает он, когда я забираю гитару и мы выходим из зала.

– В смысле?

– Оливия, конечно, симпатичная девушка, но у тебя ничего не получится. – Кевин вновь барабанит пальцами по лямкам рюкзака. – Ни у кого не получалось. Говорят, у нее что-то случилось, и она стала злой и скрытной. Везде ходит с Белым Кроликом.

– Случайно не с тем петухом с хвостиком на башке?

Кевин кивает, расхохотавшись. Проходящие мимо девушки с усмешкой зыркают на него и перешептываются, но, заметив мой строгий взгляд, моментально затыкаются.