Адюльтер. История одной измены

– Я принесу, – ухмыляется, делая попытку встать. Пользуюсь ею, высвободив руки и ловко стягивая к коленям боксеры, столь долгое время отделяющие меня от желаемого. Облизнув пересохшие губы, бросая вызов его терпению, под трель незатихающей мелодии, стойко выдерживая смеющийся взгляд.

– Лиз… – нависает надо мной, загораживая собой свет от окна, создавая впечатление об изменившейся обстановке. Внося в неё большую интимность. Заговорщически шепчет у самого уха, обжигая кожу короткими выбросами дыхания. – Надо ответить…

Сглатываю, смачивая пересохшее горло, готовая согласиться… чуточку позже… Не желая думать об этом. Концентрируясь на его четких движениях. Пальцах, со щелчком размыкающих замок лифа на лопатках, и резко отодвигающих в сторону, в невозможности их снять из сложившейся позы, кружевную полоску на трусиках.

– Я перезвоню… – охрипшим голосом вторю в ответ, подаваясь вплотную к нему, слыша вдалеке ставший фоновым звуком, повторяющийся снова и снова рингтон. Отдающийся эхом по затихшей квартире.

– Идеально подходящий под наращивание темпа движений, – прыскает дезертирующий разум. Весело фыркаю, утопая в накрывающих ощущениях, клеймя его спину руками. Сжимая в кулаках напряженные мышцы. Пока ещё мозг способен выдавать более—менее связные фразы, отличающиеся от бессознательных стонов, пресекаю любые вопросы о своём нездоровом поведении лишь одной фразой:

– Я просто люблю тебя…

Слыша в ответ вбиваемое в сознание с новым толчком, оставляющее привкус сладости на губах, словно растаявший шоколад, который хочется смаковать, медленно слизывая:

– И я тебя. Безгранично.

– Я скоро буду, – выпаливаю в одно слово, не делая пауз, едва слышу от абонента ответное "Да". – Всё хорошо… Заеду переодеться, – монотонность вопросов с интонацией, приближенной к панике, не дают возможности вникнуть хотя бы в один из них. Чёрт! Выдыхаю, чувствуя себя школьницей на "разборе полетов", выставленной посреди прессующего авторитетом класса.

– Всё хорошо? – уточняет, подходя ближе. Гармонично вписывающийся в идеальный порядок вокруг. Элегантный и стильный даже в обычной, неброской одежде. Без явных следов усталости и отпечатка бессонной ночи. В отличие от меня, отражающейся в зеркале напротив абсолютно противоположной картинкой. Усталой и не выспавшейся. Взвинченной и задумчивой из-за невнятного звонка. Обнимает, прижимаясь сзади. Рассматривая меня с повышенным вниманием, словно пытаясь предугадать ответ на свой вопрос в отражении глаз.

– По-детски боюсь ехать домой, – процеживаю тихо. – Искать оправдания после, как она считает, невесть где проведенной ночи, – сжимает ребра, двусмысленно улыбаясь, начиная прилично бесить своей непосредственностью. Выдаю резко, глядя сквозь зеркало прямо в глаза. – Знаешь, она ведь считает, что у меня кто-то есть.

– И твои глаза горят вовсе не благодаря мне, – ухмыляется с нотками злости. – Странно, что не смогла предотвратить нападки, поставив на место.

Свожу брови, хмурясь ему в ответ сквозь отражение в зеркале.

– Считай, что я пацифист и ни с кем не воюю. Порой проще уступить…

– Да не скажи… – распаляется в новой ухмылке. – Знаешь, Кристина пела в твою честь дифирамбы, узнав, что ты урезонила мою маму, – едва не смеётся в голос, явно находя это действо забавным и, отчего-то хочется верить, что жутко бесстрашным. Прикладывая невероятные усилия, прячу пробивающуюся от его слов улыбку, парируя сухо:

– Это другой случай… – оборачиваюсь, едва не охая от неожиданности, упираясь взглядом в его глаза. – Я защищала… – мнусь, смущенно продолжая, – тебя. – Опускаю голову, с большим оптимизмом в голосе пытаясь сменить тему. – Так она в городе? – положительно кивает в ответ. – Отлично, – практически восторгаюсь, и в этом ощущении мало наигранности. – Готовая отмазка для родителей о том, почему я не спала дома. Объяснить бы ещё толково, отчего я уехала к ней в пижаме… – перед глазами яркой картинкой всплывает реакция мамы – дочь, в конечном счете, явно выжила из ума…

– Не проще ли сказать, что была у меня? – проговаривает сдержанно, словно в этой фразе ничего не таится. Замолкаю, буквально сверля своими его глаза.

– Ты серьезно? – уточняю с долей сомнения, едва не срываясь на нервный смех, вновь сопоставляя с подобным откровением ответную реакцию родителей, пребывающих в "легком" шоке после не столь длительного наблюдения за мной в период развода.

– Почему нет?– точно провоцирует своей невозмутимостью. Закусываю губы, стараясь держаться спокойно.

– Потому что в данном контексте, учитывая действующие стереотипы, вложенные в сознание нескольких поколений, после нашего развода ты – довольно привлекательный, холостой мужчина, как бы они ни пытались поменять о тебе своё мнение в связи с тем, что наблюдали эти месяцы… А я… – всё-таки срываюсь на легкий смешок, переводя дыхание, чтобы продолжить, – опустим эпитеты, касающиеся внешности, разведенная мать-одиночка, около тридцати лет и, боюсь, моя мама спит и видит, как бы поскорее меня выдать замуж, а то позже характер станет куда паршивее и вообще никто не возьмёт.