Адъютант Бонапарта

Расточительный граф Теодор промотал все вверенные ему деньги, а жене оставил только незавершенный процесс с епископом из Рааба и несколько сомнительных закладных на земли своих братьев, Игнация и Казимежа Сулковских.

Положению бедной француженки трудно позавидовать. Мадам де Флевиль-Сулковской уже шестьдесят лет, и у нее очень плохо с глазами. В Вельске она чувствует себя чужой, одинокой и беспомощной. Получить по закладным она не в состоянии, а из замка, где правит деспотичная княгиня Юдыта, урожденная Высоцкая, никакой помощи ожидать не приходится. К кому же еще обратиться "бедной сироте"? Единственная ее надежда и опора молодой варшавский капитан, который был некогда ее воспитанником. В Вельске между мачехой и пасынком идут длинные разговоры. Содержания их не знает никто, даже историк Скалковский.

Как бы то ни было, после этих встреч в Вельске отношение Юзефа к мачехе совершенно изменилось. Из его позднейшей переписки вытекает, что он окружил вдову истинно сыновней заботой. Весь 1792 год он пишет ей письма и энергично домогается, чтобы дядья возвратили ей имущество. В письмах он называет ее с этой поры "дорогая мать", а подписывается "покорный и послушный сын". Само же содержание переписки касается исключительно вопросов имущественных, улаживание которых натыкается на большие трудности.

Даже покинув родину, Юзеф не забывает о мачехе.

Два письма к Маргерит-Софи де Флевиль он посылает из Вены, где улаживает свои последние дела перед отъездом в Париж. В одном из этих писем "послушный сын" сообщает "дорогой матери", что, хотя его собственные дела не блестящи, "он счел долгом своим позаботиться о ее содержании на ближайшие годы". С этой целью он вручил управляющему Сулковеких Кёрберу 600 флоринов, обязав его выплачивать "дорогой матери" ежегодно по 200 флоринов.

Отношения между Юзефом и мадам де Флевиль-Сулковской не ограничились письмами из Вены. Поражающее завершение этой истории разыгралось много позже, почти десять лет спустя после смерти Сулковского.

Весной 1807 года возвращались "из края италийского в польский" демобилизованные легионеры, спеша в формирующуюся на родине новую армию. Среди прочих возвращался и бригадный генерал Александр Рожнецкий, опытный штабист, свой человек в кругах французского генералитета.

По дороге в Варшаву Рожнецкий ненадолго остановился в Вельске переменить лошадей. Так как будущий начальник полиции Королевства Польского был человеком по натуре любопытным, то он принялся расспрашивать на постоялом дворе о всех видных жителях городка.

Между прочим ему указали на дом старой графини Сулковской.

Заинтересованный знакомым именем, он зашел под убогий кров, где увидел восьмидесятилетнюю, почти совсем слепую старушку. Он спросил ее, не родственница ли она часом прославленного адъютанта, которого часто видал с Бонапартом. Старая графиня без колебания ответила, что она его мать, и стала жаловаться генералу на свое тяжелое материальное положение.

Сообразительный штабист на лету ухватил, что выхлопотать у французов пенсию для этой "матери героя"

будет не только добрым деянием, но и отличным предприятием с точки зрения пропаганды как раз образующегося Варшавского Княжества. Сразу же по приезде в Варшаву он представил свой проект маршалу Даву, занимающемуся организацией нового "государства". Маршал согласился с генералом, что вопрос является вполне своевременным, в частности из-за слухов, разглашаемых врагами императора по поводу смерти Сулковского.

Облагодетельствование Маргерит-Софи де ФлевильСулковской было проведено в ускоренном порядке, поверх голов бюрократических инстанций. Маршал Даву при первой же оказии подсунул Наполеону на подпись готовый декрет, назначающий матери героя, отличившегося под пирамидами, пожизненную пенсию в 6000 франков ежегодно. Император немедленно подписал. Он еще великолепно помнил своего польского адъютанта, "который владел всеми европейскими языками и для которого не существовало никаких преград".

Удовлетворенный генерал Рожнецкий передал эту радостную весть в Вельск, после чего занялся своими делами. В Вельске это произвело невиданную сенсацию, а полуслепая француженка вдруг стала чем-то вроде народной героини. Но когда все, казалось бы, уже было улажено, вдруг возникли преграды и препятствия. В дело вступили обойденные министерские бухгалтеры, которых во всех странах и во все эпохи отличает одинаковая осторожность и подозрительность. Императорское министерство финансов неожиданно задержало выплату пенсии до представления официальных доказательств, что графиня Маргерит-Софи Сулковская действительно родная мать погибшего капитана Юзефа Сулковского. Какова была причина этого бюрократического требования, не известно. Может быть, поступил какой-нибудь доносик из Вельска, а может быть, просто заглянули в бумаги Юзефа, где матерью, скорее всего, считалась венгерка Келис.