Адъютант его превосходительства. Том 2. Книга 3. Милосердие палача. Книга 4. Багровые ковыли

— Красный патруль пройшов, до нас в село заезжали, коней поилы. И дали поскакалы, чи не в Гуляйполе? И щэ по старому шляху на Ново-Патриковку пройшла полусотня красных, — обстоятельно рассказывал парубок. — На добрых конях. И щэ з нымы две брички, тачанка. Вроде как наших в плен взялы, бо ти звязани.

— Когда?

— Часа пивтора назад. Можэ, трошки поболее.

— Спасибо.

Миронов эффектно прикрикнул на свою гнедую, добавив к выразительным словам удар концами вожжей по крупу. Гнедая нехотя и устало потянула линейку.

Парубок, придерживаясь за деревянный бортик, продолжал идти рядом:

— А вчора якась красна часть в селе была, хлеб отняли, почти весь, шо намолотили. Мы пробовали ихнему командиру, Мехлис по фамилии, стариков делегацией послать, шоб, значить, разобъяснить, шо без хлиба ми з голоду вымрем. Так этот Мехлис чуть наших дедуганов не пострелял…

Конячка под горку пошла быстрее, и парубок убрал руку, стал отставать, но продолжал:

— Вы батьке чи Левке скажите, шо нас в селе — не меньше ста хлопцев, ждем сигнала! Оружие есть!..

— Сгода! — отозвался в ответ Миронов.

Когда они на достаточное расстояние отъехали от махновского села, Кольцов угрюмо сказал:

— Они нас порядком опережают!

— Сейчас подумаю, где можно сменить линейку на тачанку и взять пару свежих лошадей, — сказал Доренгольц. — Версты через четыре будет Лихолетовка, там мой старый знакомый Безвуляк поможет.

— К сожалению, это уже ничего не даст.

— В таком случае, я освобождаю вас от лишнего груза! — Доренгольц решительно обернулся к Миронову: — Остановите!

Он молодо спрыгнул на землю.

— Карл Иоганнович! — сказал Кольцов. — Мы с «графом» благодарны вам…

— Прошу меня не оскорблять! — обиделся Миронов. — Хотя к словам благодарности я целиком присоединяюсь.

— Без вас нам было бы плохо, особенно ночью, мы действительно могли заблудиться. И все же, может, поедете с нами дальше? Ну что вам там, в имении, делать? А так — будете с нами!..

— С кем? С красными? — спросил немец. — Спасибо. Вы все хорошие люди. Но мне кажется, вы творите только начало своей истории, совершенно не заботясь о ее конце.

— По пути доспорим, Карл Иоганнович! — предложил Кольцов.

— Нет, спасибо.

— Вас там убьют. Одного. В имении. Или махновцы, или какие-нибудь грабители.

Доренгольц равнодушно пожал плечами:

— Какая разница. И все же я буду лежать ближе к своим.

Он не стал прощаться, возможно, чтобы не показать свою слабость и не разрыдаться. Просто взял с линейки свой небольшой, какой носят земские врачи, саквояжик и, не торопясь, пошел обратно по дороге.

Миронов тронул лошадь. Но, несмотря на то что линейка сильно полегчала, шаг у гнедой становился все более ленивым. Пот мыльным раствором покрывал ее бока. Следовало было бы впрячь вместо гнедой кольцовского Буяна, но Павел приберегал коня.

— Мы их уже все равно не догоним, — сказал Кольцов.

— Догоним… Не догоним… Вы хоть понимаете, что делается? Это же не гражданская война, это просто жестокая бойня, в которой уничтожается все живое. Россия убивает себя своими же собственными руками. И после этого вы еще смеете пренебрежительно относиться к моей рулетке? Рулетка не пулемет, она отнимает всего лишь деньги.

Павел вздохнул, нащупал конверт с письмом Махно, обращенным к Дзержинскому:

— Надеюсь, в ближайшее время с Махно удастся как-то договориться.

— Вы верите? Я — нет! С вашей крестьянской политикой, с вашими продотрядами… Скоро Махно окажется буквально в каждом селе.

Вот тебе и аферист Миронов! Думает о том же, о чем и Кольцов.

Гнедая уже вконец пристала, она только вздрагивала от ударов, но все медленнее тащила линейку.

— Ладно! — решительно сказал Павел. — Что мы имеем? Есть задача, и мы ее, кажется, не выполняем.

— Она невыполнима! Махновцы обогнали нас часа на три.

— К сожалению, все верно, — вздохнул Кольцов. — Вы не помните, как там у Магницкого? Если задача не решается, это еще не значит, что она неразрешима. Остановите!..

Кольцов забрал с линейки мешок с пулеметом Шоша и сумку с магазинами, отвязал своего коня.

— Я покидаю вас, «граф»! — сказал он, усаживаясь на коня, приторачивая возле своих ног мешок с пулеметом и забрасывая за спину сумку с магазинами. — Попытаюсь поискать иное решение задачи.

— А что делать мне? — растерянно спросил Миронов. — Мне вас здесь ждать?

— Нет.

— Но куда же мне прикажете ехать?

— Куда хотите. Вы же хотели свободы. Или вы намерены принять участие в бою?

— Упаси боже! — опомнился Миронов. — Я уж как-нибудь… В конце концов, всегда существует Одесса. Гостеприимный город.

Кольцов погнал своего неуморенного конька в сторону от дороги, в степь.